Ночь с Ангелом   ::   Кунин Владимир Владимирович

Как ни странно, именно яблоко, с его удивительным тончайшим ароматом и божественным вкусом, привело меня в себя:

– Тогда вы врач-психиатр. Такой омоложенный и улучшенный вариант Кашпировского. Да?

– Нет.

– Кто же вы, елки-палки, чтоб не сказать хуже?!

Парень задумчиво посмотрел в черное окно, как-то странно пожал плечами, будто и сам не ведал – кто он, негромко проговорил своим дивным голосом:

– Как вам сказать? Я… я в меру своих сил и возможностей охраняю людей.

– То есть вы руководите некой, как теперь говорят, «охранной структурой»?

То, что он «руководитель», у меня не было никаких сомнений. Я просто не мог себе представить этого парня в чьем-то подчинении!

– Как вы сказали? – переспросил парень.

– Я предположил, что вы возглавляете какое-то охранное бюро.

Мой сосед слегка задумался и потом глянул на меня своими девичьими голубыми глазами с длинными ресницами:

– Да, что-то в этом роде…

– Слушайте! – спохватился я. – Я вам совсем заморочил голову. Мы же даже не представились друг другу. Я…

– Вы – Владимир Владимирович, – весело прервал меня парень. – Я только сейчас понял, с кем разговариваю. Я недавно купил одну вашу книжку про говорящего кота, и там на обложке сзади была ваша фотография! Верно?

– Да, – сказал я и плеснул себе еще немного джина в стакан. – А как зовут вас?

– Ангел.

– Как?! – Мне показалось, что я ослышался.

– Ангел, – повторил парень. – В Болгарии очень распространенное имя.

– Так вы – болгарин?

– Нет.

– Ага… – тупо проговорил я и выпил. – А как вас мама называла? Я имею в виду ласкательную форму этого имени.

– У меня нет матери.

– Но ведь была когда-то?

– Наверное. Честно говоря, я не очень хорошо ее помню… Вы закусывайте, Владим Владимыч. – Он пододвинул мне недоеденное яблоко.

– Хорошо, хорошо. – Я снова взялся за яблоко.

Ну не мог я к нему обратиться по имени – Ангел! Язык не поворачивался. Как только я хотел произнести это слово, оно буквально застревало у меня в глотке. Поэтому я продолжал свое хмельное наступление:

– Слушайте! Старики моего возраста – когда за семьдесят – обычно чудовищно бестактны. Особенно – под банкой. Им всегда кажется, будто им в жизни что-то недодано, и поэтому они позволяют себе… Короче, я не являюсь интеллигентным исключением. Как называют вас барышни в минуты близости? Ну, не говорят же они вам «Ангел мой!»… Наверное, существует какая-то уменьшительная форма…

– Да нет, – тихо проговорил Ангел. – Так и говорят.

– Как?!

Ангел смутился и покраснел:

– Ну, как вы сказали… Иногда эти два слова меняются местами – «мой Ангел»… Но вообще-то, Владим Владимыч, я ничейный Ангел. Я уже давным-давно никому не принадлежу. С детства. Так сказать, Ангел – сам по себе. Единица совершенно самостоятельная.

Мне показалось, что двумя последними фразами Ангел мягко и с достоинством вывел меня из того бездарного словесного тупика, в который я сам себя и загнал. И я облегченно налил себе в стакан еще немного джина.

Но выпить не успел. Раздался стук в дверь. Чуточку громче, чем следовало, я прокричал:

– Да, да! Пожалуйста!..

Дверь в купе отворилась, и проводник спросил:

– Еще чайку не желаете?

* * *



Сейчас, спустя некоторое время, когда вся эта невероятная история снова встает у меня перед глазами, я отчетливо припоминаю, что, разглядывая этого здоровенного парня с таким забавным именем – Ангел и внутренне хихикая сам над собой, я все время безумно хотел представить себе размах его возможных крыльев.