Ночь в больнице   ::   Збых Анджей

 – Роде говорил тихо, однако в его голосе звучала нотка угрозы. – Вы ещё будете иметь возможность повеселиться…

Клос тотчас же изменил тон.

– Что-нибудь случилось, господин полковник? – спросил он.

– Вы должны немедленно выпроводить эту девушку.

– Для этого потребуется около часа. Прошу понять меня, господин полковник.

Роде бросил взгляд на дверь комнаты Клоса, видно, хотел войти, однако не решился.

– Полька? – спросил он, почти не сомневаясь в этом.

Клос на мгновение заколебался. Сказать неправду было слишком рискованно.

– Да, полька, – ответил он сдержанно.

– Полька, – повторил фон Роде. – Поосторожнее с польками, господин обер-лейтенант. И прошу запомнить, я не люблю ни вульгарности, ни сентиментальности. Хайль Гитлер!

Клос с ординарцем остались на кухне одни. Курт по-армейски вытянулся, и Клосу показалось, что он чего-то ожидает. Объяснения? Благодарности? Указания? Клос положил руку на его плечо. У него не было времени для разговора с Куртом, который и так понял, что обер-лейтенант одобрил его поведение с полковником Роде.

Клос уже размышлял, что предпринять дальше… Оставалась единственная возможность – городская больница.

– Никого в квартиру не впускай, – сказал он Курту. – Ни под каким предлогом. Понял? Я скоро вернусь. К девушке на заходи, она спит. – Мундир он застегнул уже на лестнице.



4

Больница в Божентове – небольшое одноэтажное строение, ограждённое забором из колючей проволоки, – размещалась невдалеке от дома Клоса. До войны больных чаще всего возили в Кельце или Радом, и никто не проявлял особого интереса к больнице в Божентове. Сейчас в ней было около шестидесяти больных. Кровати стояли в палатах, коридорах, даже в двух врачебных кабинетах. Заведующий, он же главный врач, находился в небольшой комнате для дежурных.

Доктор Ян Ковальский окончил медицинский институт в тридцать восьмом году и был направлен на практику в Божентов. Он мечтал, что будет практиковаться под руководством опытных врачей, однако работать ему пришлось одному. Был ещё доктор Фейерс, но гитлеровцы вывезли его в гетто в Кельце. Теперь Ковальский сам ставил диагноз, делал уколы и ночами просиживал над медицинскими справочниками, стараясь найти ответы на вопросы, о которых в учебниках и не упоминалось. Так молодой практикант в течение двух лет стал заведующим больницей.

В тот вечер доктор Ян Ковальский, как всегда, находился в больнице. Медсестра Клара принесла ему чай. Эта девушка, лет двадцати, с большими выразительными глазами, с заплетёнными и красиво уложенными на голове косами, не имела почти никакого понятия о медицине и не могла даже самостоятельно сделать укол больному.

Ковальский промолчал.

– Я приготовлю вам ещё пару бутербродов, – продолжала Клара. – Мама привезла вчера из села небольшой кусочек свинины… Ведь кто-то должен заботиться о вас, пан доктор. Вы должны беречь себя.

– Как чувствует себя тот, из тяжелобольных? – спросил Ковальский.

– Всё ещё не пришёл в себя, – ответила Клара. – Как бы сегодня не скончался, лежит без сознания.

– Дай ему кордиамин.

– Вы же говорили, доктор, что это бесполезно.

– И всё же дай, – повторил Ковальский.

Кто-то без стука открыл дверь.

– О боже! – вскрикнула Клара, увидев немецкого офицера.

Это был Клос. Он подошёл к Ковальскому, который медленно поднимался со стула.

– Вы доктор? – спросил офицер по-польски.

– Да.

– Пойдёте со мной, – сказал Клос и тут же заметил беспокойство на лице Клары.

– Я хотел бы предупредить господина офицера, – на чал доктор Ковальский, – что в больнице я единственный врач…

– Мне известно об этом, – сказал Клос и обратился к Кларе: – Прошу вас выйти.