Номер 10   ::   Таунсенд Сью

Не успела дверь закрыться, как они услышали:

— А в Марбелье травка-то здорово дешевле, Ивонна?

Джек обратился к премьер-министру:

— Она была ужасной матерью для нас с Ивонной и Стюартом. Лентяйка, эгоистка и дикая невежда, гордилась, что пи одной книжки не прочла. Моя мать — пролетарская соль земли.

Премьер-министр сказал:

— Ну что ж, Джек, теперь все мы — средний класс. Джек возразил:

— Не глупите, Эд. Вы можете представить, чтобы Тойота давала званый обед и обсуждала цены на недвижимость и премию Тернера? [79]

Адель проснулась и обнаружила, что на улице темно, а она одна в маленькой комнате. Она откинулась на больничных подушках и потрогала пустоту, где раньше находился ее прежний нос. Потом ощупала повязки, покрывавшие новый нос, и поняла, что никто уже не сможет за глаза называть ее Конкордом.

Адель посмотрела на белый потолок, где отплясывали джигу две мушки. Она чувствовала приятную истому, не хотелось пи говорить, ни даже выражать мнение по каким бы то ни было вопросам.

На тумбочке у кровати лежали книги, но Адель утомляла сама мысль о том, чтобы открыть их и почитать. Она вспомнила, что замужем за премьер-министром Великобритании Эдвардом Клэром, что является матерью Моргана, Эстель и Поппи, что она писала книги и статьи, читала лекции, присутствовала на совещаниях и устраивала обеды и приемы, что она умеет печатать, кататься на лыжах, нырять, работать на компьютере, водить машину, говорить по-французски, по-немецки и по-итальянски, стряпать, гладить, выводить пятна с ковра и жонглировать. Но ей сейчас нравилось просто лежать на этой высокой белоснежной кровати и наблюдать за мушиной суетой. Ей нравилось просто быть.

Малкольм Блэк, сидя в постели, читал «Положение рабочего класса в Великобритании в 1844 году» Фридриха Энгельса. Он помечал особо важные места для Моргана Клэра — как и обещал. Ханна вышла из ванной в короткой хлопчатобумажной ночнушке, пахнущая мылом и зубной пастой, и сказала:

— Ой, Мал, ты опять исчеркал ручкой всю простыню.

Малкольм положил ручку и торжественно кивнул, приняв к сведению жалобу жены, но не прекратил листать книгу. Он искал один жутковатый абзац о популяции крыс в Большом Манчестере. Ханна скользнула в постель, наклонилась и вынула бумаги из нагрудного кармана его пижамы: у него была привычка писать заметки, пока не заснет.

Ханна купила ему карманный диктофон, но Малкольм не сумел его освоить, и диктофон валялся без дела в ящике тумбочки, вместе с остальными приборами, которые он не освоил.

Ханна расправила одну из бумажек и прочла:



«Дорогой Эд.

С глубочайшим сожалением заявляю сегодня о своей отставке…"



Потом разгладила другую бумажку.



«Дорогой Эд.

С глубочайшим сожалением вынужден сообщить, что в Ваше отсутствие меня посетила делегация членов парламента и сторонников Новой Лейбористской партии, которые обратились ко мне с просьбой принять на себя Ваши обязанности премьер — министра…»



В третьей записке говорилось:



«Дорогой Эд.

С глубочайшим сожалением вынужден сообщить, что я намерен образовать новую политическую партию, которая будет называться Старая Лейбористская партия…»



Ни одна из записок не была закончена или подписана.

— Вот, послушай, — сказал Малкольм Блэк. И прочел вслух: — «Когда существовали общие угодья, бедняки могли пасти ослов, свиней или гусей, а у детей и молодежи было место, чтобы развлечься и побыть на воздухе; однако все это постепенно уходит в небытие. Заработки рабочих падают, а молодежь, лишенная своих мест увеселения, идет в пивные».

— Или в притоны с крэком, — пробормотала Ханна. — Мал, зачем ты помогаешь Моргану с этими заданиями? Разве это не обязанность его родителей?

— Мальчик изучает социализм, — ответил Малкольм. — Эд и Адель ничего не смыслят в этом предмете.