О мышах и людях   ::   Стейнбек Джон

Говори дальше, Джордж! Про наш сад, и про кроликов в клетках, и про дожди зимой, и про печь, и какие густые сливки мы будем снимать с молока – хоть ножом режь. Расскажи, Джордж.

– Отчего ж не сам? Ведь ты все знаешь.

– Нет… лучше ты. У меня так не выходит… Говори, Джордж. Про то, как я буду кормить кроликов.

– Так вот, – сказал Джордж. – У нас будет большой огород, и кролики, и цыплята. А зимой, в дождь, мы плюнем на работу, затопим печь, станем сидеть себе около нее да слушать, как дождь стучит по крыше… А, черт! – Он вынул из кармана перочинный нож. – Дальше некогда рассказывать. – Он вскрыл ножом одну жестянку и передал ее Ленни. Потом вскрыл вторую. Из бокового кармана он достал две ложки и одну дал Ленни.

Они уселись у костра и стали дружно жевать, набивая рты бобами. Несколько бобов выпали у Ленни изо рта.

Джордж ткнул в его сторону ложкой.

– Что ты скажешь завтра, когда хозяин спросит тебя о чем-нибудь?

Ленни перестал жевать, сглотнул. Лицо его стало сосредоточенным.

– Я… я… буду молчать.

– Молодец! Вот это здорово, Ленни. Никак, ты поумнел. Заведем ранчо, и, так и быть, присматривай за кроликами. Только больше ничего не забывай.

У Ленни дух захватило от радости.

– Я буду помнить, – сказал он.

Джордж снова взмахнул ложкой.

– Послушай, Ленни. Оглядись хорошенько. Можешь ты запомнить это место? Ранчо вот там, в четверти мили отсюда. Нужно все время идти вдоль реки.

– Конечно, – сказал Ленни. – Я могу запомнить. Ведь я запомнил, что нужно молчать.

– Конечно, запомнил. Так вот, Ленни, если ты чего натворишь, как раньше, сразу же бегом сюда и затаись в кустах.

– Затаись в кустах, – медленно повторил Ленни.

– Да, затаись в кустах и жди меня. Запомнишь?

– Конечно, Джордж. Затаиться в кустах и ждать тебя.

– Но гляди, если что натворишь, не позволю тебе кормить кроликов.

Он швырнул пустую жестянку в кусты.

– Я ничего не натворю, Джордж. Я буду молчать.

– Ладно. Тащи свое одеяло к костру. Здесь хорошо спать. Видны небо и листья. Не подбрасывай больше хворосту. Пускай костер помаленьку угасает.

Они расстелили одеяла на песке. Костер догорал, и круг света суживался; кроны деревьев исчезли в темноте, и проступали лишь толстые стволы, Ленни спросил:

– Джордж, ты спишь?

– Нет. Чего тебе?

– Давай заведем кроликов разных мастей.

– Само собой, – отозвался Джордж сонно. – Красных, и синих, и зеленых кроликов, Ленни. Мильоны всяких кроликов.

– И чтоб пушистые, Джордж, такие, как на ярмарке в Сакраменто.

– Да, пушистые, само собой.

– Но ведь я могу и уйти, Джордж, буду жить в пещере.

– И к черту тоже можешь уйти, – сказал Джордж. – А теперь заткнись.

Раскаленные уголья постепенно угасали. За рекой, в горах, завыл койот, с другого берега отозвалась собака. Легкий ночной ветерок шевелил листья сикоморов.

Длинный, прямоугольником, барак. Стены внутри побеленные, пол некрашеный. В трех стенах – маленькие квадратные оконца, а в четвертой – тяжелая дверь с деревянной щеколдой. По стенам восемь коек, пять из них застелены одеялами, а на трех – лишь холстинные тюфяки, Над каждой койкой прибит ящик из-под яблок, нечто вроде полки для вещей постояльца. И полки эти завалены всякой всячиной – мылом и пачками талька, бритвами и ковбойскими журналами; на ранчо их так любят читать, и хотя смеются над ними, но втайне верят каждому слову. А еще на полках лекарства в пузырьках и гребни; кое-где на гвоздях, вбитых рядом, висят галстуки. В углу – черная чугунная печь, труба ее выходит наружу прямо через потолок, Посреди комнаты большой квадратный стол, на нем валяются истрепанные карты, а вокруг вместо стульев расставлены ящики.

Около десяти часов утра солнце заглянуло в одно из оконцев, бросив на пол пыльный сноп света, и в этом свете, словно яркие искры, закружились мухи.

Стукнула деревянная щеколда.