О том, как я учился писать   ::   Горький Максим

Можно привести очень много доказательств того, что активный, призывающий к жизни, к деянию романтизм был чужд русской дворянской литературе. Шиллера она не смогла создать и вместо "Разбойников" превосходно изображала "Мертвые души", "Живой труп", "Мертвые дома", "Живые мощи", "Три смерти" и еще множество смертей. "Преступление и наказание" Достоевским написано как будто тоже в противовес "Разбойникам" Шиллера, а "Бесы" Достоевского - самая талантливая и самая злая из всех бесчисленных попыток опорочить революционное движение семидесятых годов.

Литературе разночинцев-интеллигентов активный социально-революционный романтизм тоже был чужд. Разночинец был слишком занят своей личной судьбой, поисками своей роли в драме жизни. Разночинец жил "между молотом и наковальней", молот - самодержавие, наковальня - "народ".

Повести Слепцова "Трудное время" и Осиповича-Новодворского "Записки ни павы, ни вороны" - очень правдивые, сильные произведения - рисуют трагическое положение умных людей, которые не имеют прочной опоры в жизни и живут "ни павами, ни воронами" или же становятся благополучными мещанами, как об этом рассказал Кущевский и замечательно талантливый, умный, недостаточно ценимый Помяловский в своих повестях "Молотов" и "Мещанское счастье". Кстати, обе его повести весьма современны и очень полезны для наших дней, когда оживающий мещанин довольно успешно начинает строить для себя дешевенькое благополучие в стране, где рабочий класс заплатил потоками крови своей за свое право строить социалистическую культуру.

Так называемые писатели-народники - Златоврат-ский, Засодимский, Вологдин, Левитов, Нефедов, Бажин, Николай Успенский, Эртель, отчасти Станюкович, Каронин-Петропавловский и много других - усердно и в тон дворянской литературе занимались идеализацией деревни, крестьянина, который представлялся народникам социалистом по натуре, не знающим иной правды, кроме правды "общины", "мира" - коллектива Первым, кто внушил такой взгляд на крестьянство, был блестяще талантливый барин А. И. Герцен, его проповедь продолжал Н. К. Михайловский, изобретатель двух правд: "правды-истины" и "правды-справедливости". Влияние этой группы литераторов на "общество" было непрочно и кратковременно, их "романтизм" отличался от романтизма дворян только слабой талантливостью, их мечтатели - мужички Минаи, Митяи - плохие копии с портретов Поликушки, Калиныча, Каратаева и прочих преподобных мужичков.

Примыкая к этой группе, но будучи более зоркими социально и талантливее всех, даже вместе взятых, народников, работали два очень крупных литератора: Д. Н. Мамин-Сибиряк и Глеб Успенский. Они первые почувствовали и отметили разноречие деревни и города, рабочего и крестьянина. Особенно ясно было это Успенскому, автору двух замечательных книг: "Нравы Расте-ряевой улицы" и "Власть земли". Социальная ценность этих книг не утрачена и для наших дней, да и вообще рассказы Успенского не потеряли своего воспитательного значения; литературная молодежь может хорошо поучиться у этого писателя уменью наблюдать и широте знания действительности.

Выразителем резко отрицательного отношения к идеализации деревни является А. П. Чехов в его упомянутых рассказах "Мужики", "В овраге" и в рассказе "Новая дача", а особенно резко это отношение выражено И. Буниным в повести "Деревня" и во всех его рассказах о крестьянстве. Крайне характерен тот факт, что так же беспощадно изображают деревню писатели-крестьяне Семен Подъячев и Иван Вольнов, очень талантливый, все более заметно растущий писатель. Темы - жизнь деревни, психика крестьянина - живые темы наших дней, крайне важные, это начинающие литераторы должны хорошо понять.