Огурец навырез :: Конецкий Виктор
Страница: 9 из 20 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕДа, мы не боги, боги-мы, когда несбыточной мечты пытаемся опять добиться. Прекрасен тот, кого не надо убеждать как глупо было бы от счастия бежать и в тайниках души своей зарыться. 14.09.10 - 15:02 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
— А у вас никогда не возникало желания принять участие в борьбе классов? — Я сын купца, маленького, но купчика. И этим все сказано. — Браво! Но надеюсь, что при мне вы политикой заниматься не будете. — Еще раз заверяю вас: не буду. Не входит в цели. Одно желание: закопаться. Я вздрогнул. Вот он о чем! Я должен ему помогать на Волковом кладбище закопаться! Я о Богословском-то мечтать не смею! Только бы в печке не сожгли, золотые коронки и мосты вырвав без всякой анестезии из пасти перед зевом крематория… Кладбище оказалось закрыто на просушку. Про саму вывеску закрыта напросушку! он заметил, что в его время вывешивались не менее странные извещения. Например, раньше в скверах писали: на велосипедах по нем не ездить. Мы встали у закрытых ворот и увидели молодого человека, который выходил из кладбищенской церкви. На шее молодого человека висела связка пипифакса. — У русского кладбища ни единого нищего! А какое замечательное по смелости богохульство! Войти в храм, обвешавшись пипифаксом! Я хочу поговорить с этим молодым человеком и пожать ему руку! — Ваше право, — махнул я рукой. Молодой человек вышел на паперть, истово крестясь. — Какое бесстрашие перед лицом тысячелетий! — прошептал Аверченко. — Позовите его! Я сам не решаюсь. Я позвал молодого человека. Он послушно перелез через ограду и сел с нами на скамеечку среди голубиного воркующего стада. Дальше произошло недоразумение, ибо молодой человек оказался фанатически верующим и никак не мог взять в толк, чем так восхищен его собеседник. Пипифакс он купил по дороге к обедне, ибо туалетная бумага дефицит, это и дураки знают. — Тот, кто идет против силы, тот всегда праведник. — Против и дураки ходят, — уклончиво сказал молодой человек, который заканчивал, как выяснилось, духовную семинарию. — А дураки часто злы и не правы… — Юродивые? Злы? — Юродивые не были дураками. Они притворялись. Как вы сейчас. — Простите, это очень сложный и темный вопрос, но мы уклоняемся от темы… Я просто хочу пожать вам руку и сказать, что ваше лицо напоминает мне Джордано Бруно на костре! — Хорошо, что не Коперника, — мрачно сказал молодой семинарист, распихивая туалетную бумагу по карманам. — Хотите рулончик? — предложил он, делясь по-христиански дефицитом. Правда, один рулончик никак не влезал в карман, а ехать в трамвае с таким товаром молодому человеку явно не хотелось. Трамвай — не церковь, можно и на коварный девичий язычок нарваться. — Он меня провоцировал? — спросил Аверченко, когда молодой человек удалился. — Не похоже. К нам подошел милиционер. Он явно привык к сумасшедшим на вверенной ему территории, поэтому не оробел, когда я начал объяснять ситуацию: — Это тело русского писателя эмигранта Аверченко. Он на Литераторских мостках закопаться хочет — только и всего. — Не положено, — сказал милиционер и потянул носом. — Проходите, граждане! — Вот мой писательский билет, — очень вежливо сказал я. — А господин действительно иностранец. Он специально прилетел, чтобы посмотреть на могилки Добролюбова и Белинского. — Не положено, не могу, — сказал мильтон. — Они сохнут. Я подмигнул ему и вдруг ткнул пальцем себе за спину, гаркнул Аркадию Тимофеевичу: — Глядите! Какая птичка удивительная летит! Он инстинктивно оглянулся, а я в тот же миг сунул мильтону пятерку. Тот так же мгновенно ее спрятал. — Ладно, мистер-твистер, если уж специально прилетели из-за границы… Пойдемте. Сопровожу. И он повел нас от ворот к дыре в ограде и, набивая цену, рассуждал о том, что не так-то просто нынче попасть на Волково кладбище. А вот на Новодевичье в Москве пропускают тоскующих родственников только по спецудостоверению МВД СССР. — Странное время для просушки — июль, — заметил Аверченко. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|