Окольные пути   ::   Саган Франсуаза

У него было стройное тело, мускулистое от крестьянского труда, мощный торс возвышался над узкими бедрами, загар оттеняла майка потрясающей белизны.

Лоик, в особенности ценивший у мужчин мужественность, с первого взгляда понял, что этого типа следовало опасаться, особенно женщинам с повышенной чувствительностью, равно как и искушенным, к которым, безусловно, нельзя было отнести Люс. Ей понадобилось три года — ей, одинокой, красивой, привыкшей к ухаживаниям, — чтобы найти себе любовника, и в качестве такового она выбрала грубого и банального красавчика Брюно, и этим было все сказано. Впрочем, может быть, и к лучшему. Не время было играть в леди Чаттерлей, особенно с лордом Адером-Чаттерлеем, который, ожидая их со вчерашнего дня в Лиссабоне, «бил копытом» от нетерпения отправиться в Америку.

Разъяренная Диана, у которой на солнце потекла косметика, мрачно смотрела, как из «ченард-волкера» валит дым. Крестьянин сумел проехать между машиной с многочисленным семейством — производитель потомства подал назад автомобиль — и останками лимузина и оказался совсем рядом с ними.

— Да уж, дымит так дымит, — сказал он, возвышаясь на телеге и доставая из кармана сигарету. — Что же с ней случилось?

Всегда неравнодушная к новым лицам Диана попыталась дать ответ:

— В нее попало с самолета много пуль… ужасно много пуль… Наверно, одна из них попала в жизненно важное место… в общем, в одну из важных частей ее механизма. К тому же кончилась вода. Не забудьте еще, что это опытная модель, одна из первых в серии, только бедняга Жан умел управляться с ней.

Походя она указала на тело вышеупомянутого Жана, и крестьянин сочувственно покачал головой, что было с его стороны довольно любезно. Наконец-то нашелся хоть один человек с практическим складом ума, не то что этот болван Брюно! Какого черта ему надо сидеть за рулем и дергать в разные стороны рычаги? Нашел время дергать рычаги! В самом деле! Нельзя было рассчитывать на Брюно, а еще меньше на Лоика: она сама видела, как он строит глазки этому землепашцу. Только этого еще не хватало! Только этого!

На самом же деле Лоик рылся в своей памяти, пытаясь вспомнить, какую пьесу напоминало ему все происходящее. Наконец он сообразил: Расин, «Федра», а в «Федре» рассказ Терамена: «Он стоял на своей колеснице…» «Терамен — это я, — подумал он. — Люс — прекрасная Федра, Диана играет роль злой Эноны, а суровый Тезей ожидает нас в Лиссабоне. Но какую же роль дать бедняге Брюно? С эстетической точки зрения он мог бы быть Ипполитом, но, учитывая обстоятельства, только этот крестьянин, правящий телегой-колесницей, лавирующий среди пулеметных очередей, мчащийся по бурным волнам судьбы, мог бы быть Ипполитом».

— О чем вы задумались, Лоик? — Голос Эноны-Дианы показался ему гневным и нетерпеливым. — Не время предаваться мечтаниям, мой дорогой. Что нам делать с беднягой Жаном, который… — Она остановилась, так и не произнеся «который больше не может сесть за руль», «мешает нам», «больше ни на что не годен», хотя это, естественно, пришло ей на ум. Наконец она выбрала: …его ведь нельзя оставить одного на этой дороге!.. Ну вы же сами понимаете…

Она нервничала.

— В конце концов нужно что-то, делать! А зачем другой идиот принялся возиться с этой машиной? Он что, хочет ее сейчас починить? Но ведь она уже полыхает…

— А почему «другой идиот»? По-вашему, я — первый? — спросил Лоик.

— Ах, нашли время обижаться! — ответила она, впрочем без каких-либо опровержений. — А что думаете вы, Люс, как нам выбраться отсюда?

Сделав два шага, она внезапно повернулась к бедной, совсем ошеломленной Люс.

— В конце концов именно ваша машина завезла нас сюда! — бросила Диана с упреком.

— Я очень огорчена, но ведь раньше она прекрасно работала, вы же знаете, — сказала Люс, отступая.