Ольга, королева руссов   ::   Васильев Борис Львович

И вмиг ожил тесный двор христианской общины, в которой и церкви-то не было, а вместо нее стояла в центре двора малая моленная изба с грубо вырубленным деревянным крестом над входом. Церкви не было, а страх был, потому что громили христиан в те времена часто и нещадно и всегда вдруг, внезапно, без угроз и каких-либо поводов, и не барыша ради — какой барыш с нищих да убогих? — а скорее ради упоения собственной безнаказанностью да озорством. И насмерть перепуганные нищие последователи Христовы всполошно заметались меж покосившихся древних изб. Заметались молча и обреченно…

Но из моленного дома появился старый — борода белая — священник-грек. Высоко поднял наперсный крест

— Веруйте в час испытания!

Беготня сразу же прекратилась. И все вдруг услышали частый перестук конских копыт.

— Они — в белом, в белом с золотом, — задыхаясь, сказал служка — Это не княжьи отроки.

— В белом — стража княгини Ольги, — пояснил священник. — Откройте ворота на ее милость. Она даровала нам эту обитель.

Служка метнулся к воротам. Тощая его бороденка после слов священника степенно прижалась к груди и не выглядела теперь совсем уж беспомощной. Он успел распахнуть воротные створы, и во двор шагом въехали всадники в белой, отделанной золотом одежде. Священник сразу приметил среди них статную молодую женщину и склонился в глубоком поклоне.

— Прими мое благословение, великая княгиня.

Ольга не ответила ни словом, ни жестом. Надменное лицо ее ровно ничего не выражало, но старый грек, мельком глянув, успел почему-то подумать, что решение, которое она сейчас принимает, дается ей очень нелегко

— Мои слова не для сторонних ушей, старик.

— Изволь пройти за мной, великая княгиня. Священник неторопливо двинулся к моленной избе. Ольга, спешившись, молча последовала за ним, а ее стражники тоже начали спешиваться и отпускать коням подпруги.

Грек и княгиня вошли в тесную избу, освещенную единственной свечой, горевшей у подножья креста из темного мореного дуба.

— Здесь нет любопытных ушей, великая княгиня, — сказал священник. — Здесь слушают слово Бо-жие.

— Как же твой Бог слышит твои молитвы?

— Он слышит душою Своей.

— А как быть с твоими ушами, старик? Кажется, Ольга усмехнулась, но так могло и показаться, почему грек предпочел промолчать.

— Я могу повелеть отрубить их, но тогда ты не услышишь моих слов, — она рассуждала спокойно, как о чем-то незначащем. — Впрочем, можно будет вырвать тебе язык после твоих ответов.

— На все воля Божия, великая княгиня, — смиренно поклонился священник.

— На все — моя воля.

Старик промолчал. Начало беседы складывалось напряженно, он ощущал это И по опыту знал, что самым простым выходом из раздражающих сильных мира сего напряжений всегда были кровь и мучения И даже успел подумать, что этот опыт в конце концов и привел его не только к вере во Христа, но и к истовому служению Ему. И тихо, но несокрушимо упрямо повторил:

— На все воля Божия.

— Твой Бог и вправду премудр и всемогущ? — как-то нехотя, будто заставляя саму себя, спросила она.

— Он вдохнул в меня бессмертную душу.

— Тогда спроси своего Бога, с чем я пришла к тебе сегодня, — неприятно усмехнулась Ольга. — И хорошо услышь ответ его, если не хочешь лишиться головы

Священник грузно опустился на колени пред крестом. Широко осенив себя крестным знамением, уперся лбом в грязные, истоптанные жерди настила. Выдохнул:

— Господи!…

На мгновение смертный ужас объял его: в голосе всемогущей княгини Великой Киевской Руси слышались не только неведомая ему досада, но и странное недовольство собой, которое обещало легко обернуться гневом при малейшей ошибке в ответе. Усилием воли он поборол эту волну ужаса: спасение могло прийти только в угаданных словах, и ему предстояло найти эти слова.