Оптика разлуки   ::   Юрьенен Сергей

---------------------------------------------

Сергей Юрьенен

«Оптика разлуки»

Сергей Юрьенен размышляет об интернет-литературе, новом и старом самиздате, садомазохизме и Юзе Алешковском



28 августа 2008, 19:35

Текст: Александр Чанцев

Сергей Юрьенен – диссидент, журналист, путешественник, переводчик и прежде всего писатель, «сбежавший в литературу по следам Улисса – туда, где нет берега и откуда не возвращаются» (Андрей Битов). В России получили известность романы «Беглый раб», «Сделай мне больно», «Сын империи», «Фашист пролетел», «Дочь генерального секретаря», обобщенные екатеринбургским издательством « У-Фактория» пару лет назад в «малое» собрание сочинений. А что делает и пишет Юрьенен сейчас? С необычным писателем и интересным человеком, живущим сейчас в Америке, беседовал корреспондент газеты ВЗГЛЯД Александр Чанцев. - Расскажите, пожалуйста, о вашем детстве. В какой семье вы родились?

– Я возник с волной советского бэби-бума, в порядке компенсации незаменимых потерь и в полном согласии с установкой вождя, при котором это произошло. Вождь знал, что под ним, как полагал и оппонент в Берлине, страна по преимуществу женского начала, неистощимость в смысле самовоспроизводства.

«Литература, несомненно, остается формой свободы. Ее резервуаром. И редутом» Время возникновения в данном случае важнее, чем семья, чисто случайная, конечно – и даже более, чем в достоевском духе. Только либидо в то время – в мое время – определяло возникновение семей. Огромное либидо выживших и заждавшихся. Ребенок любви, рожденный в стране любви. Я, впрочем, родился не вполне в России, а в стране, Россией побежденной, в зоне оккупации. Мама, угнанная из Таганрога, отбыла войну с нагрудным знаком OST и, движимая советским патриотизмом, вернулась из американской зоны. Неделю назад ей исполнилось 87, и сейчас она находится в больнице Заводского р-на города Минска. Надеюсь, все будет в порядке. Отец был убит в канун моего рождения. Наделивший меня фамилией на – нен и частным норманнским мифом, питерский спец по наведению мостов в форме лейтенанта. Я много писал про всю эту историю – «Сын империи», «Фашист пролетел», «Германия, рассказанная сыну». Детство было ареной борьбы миров. Дедушка-бабушка – «прежний» мир, обреченным на исчезновение со всеми его пережитками. Мама и отчим – новый, всепобеждающе-советский. Мирам было небезразлично, что из меня выйдет. Миры за меня боролись, внушая чувство важности. Советский мир победил, однако, как и в большой истории, в этой победе было заложена программа самоуничтожения. У мамы с отчимом, молодых, кипучих и красивых, был воспитательный проект. Выковать «нового человека». Не методом оболванивания, конечно, а в соответствии с предначертаниями. Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество.

Мой случай демонстрирует порочность ленинской предпосылки. Богатства – в виде мировой литературы и русской классики – взяли реванш. В те времена я мечтал возникнуть в иных местах. «У них, в Мичигане». А сейчас думаю, что мне повезло родиться в Союзе. В других ареалах коммунистического проекта, мою юную голову, начиненную, как говорил мой отчим, «чёр-ти-чем» (Хемингуэем, Толстым, Достоевским и далее по списку), скорее всего, разбили бы киркой.

– Вы жили во многих городах мира. Ленинград, Минск, Москва, Париж, Мюнхен, Мадрид, Лондон, Прага, Нью-Йорк, Вашингтон… Так получалось, приходилось перебираться вслед за жизненными обстоятельствам или же это был сознательный выбор?

– Любая дорога начинается с первого шага. Но я, еще не умея ходить, стал перемещённым лицом. Из Франкфурта-на-Одере с мамой и прахом отца – в Ленинград.