Осень в дельте   ::   Фолкнер Уильям

"Ох, эта дельта, - думал он, - ох, уж эта дельта! Земля, которую человек осушил за два поколения, оголил и обезводил во имя того, чтобы белые могли владеть плантациями и каждый вечер ездить развлекаться в Мемфис, а черные - владеть плантациями, и даже целыми городами, и держать дома в Чикаго, но где белые арендуют землю и живут, как негры, а негры стали издольщиками и живут, как скоты, земля, где сеют хлопок и он вырастает выше человеческого роста даже в трещинах мостовой, где царит лихоимство и все отдается в заклад; одни кончают банкротством, другие безмерно богатеют, а китайцы, африканцы, евреи и арийцы плодятся и размножаются друг от друга так, что уж и не поймешь, кто тут кто, да и никому нет дела до этого... И чего же удивляться, - думал он, - что загубленные леса, которые я когда-то знал, не взывают о возмездии? Люди, истребившие их, сами навлекают на свою голову заслуженную кару".

Брезентовая дверь, закрывающая вход, быстро качнулась и снова упала. Старик не двинулся, он только повернул голову и открыл глаза. Над койкой Бойда стоял Лигейт и лихорадочно что-то искал.

- Чего вам? - спросил Маккаслин.

- Ищу нож Дона, надо освежить оленя, - сказал Лигейт. - Я вернулся за лошадьми. - Он выпрямился, держа нож, и пошел к двери.

- Кто его убил? - спросил Маккаслин. - Наверно, Дон, - сказал он тут же.

- Да, - подтвердил Лигейт, приподнимая дверь палатки.

- А кого, кого он убил? - спросил Маккаслин.

Лигейт на миг задержался в дверях. Он не обернулся.

- Да просто оленя, дядя Айк, - бросил он нетерпеливо. - Ничего особенного. - Он вышел, дверь за его спиной упала, снова преградив путь в палатку неяркому свету и мерному, похоронному шороху дождя. Маккаслин откинулся на подушку.

- Нет, это была лань, - сказал он в окружающую пустоту.