Осенний человек :: Гуцко Денис Александрович
Страница: 12 из 13 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕДа... время лечит - всё проходит. И даже ярый пессимист лазейку для себя находит и снова пишет чистый лист 21.08.10 - 04:28 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Среди кружащих вокруг меня шагов слышались шаги Маши, но их почему-то трудно было узнать, отличить от чужих шагов.
Эля осталась стоять в отдалении, у проезжей части. Гарик отказался говорить при свидетелях. Но и без свидетелей разговора не получалось. Дул плотный сырой ветер, наши одежды хлопали, как флаги. Он с трудом преодолевал замешательство. Казалось, дойдя до этой открытой семи ветрам площадки напротив театра, Гарик истратил все силы. Словно альпинист, стоящий на вершине, – не знал, что делать дальше. Нечто похожее чувствовал и я. Бой в голове стихал, танки прошли далеко в тыл, и мой отчаянный лейтенант помалкивал. Гарик закурил сигарету, сказал несколько в сторону: – Самому впору сбежать куда-нибудь. Откашлялся, сплюнул: – Так у меня получается. Так получается, старик. Маша говорит, это болезнь. Наверное, не знаю. Живу, как живется. А живется несколько… н-да… Но разве я виноват, что так всё, что тянет туда, куда нельзя. Знаешь, я похож на крота, который решил попутешествовать. Куда? Зачем? Сам не знаю. Лезу куда-то, рою, рою. Наугад, вслепую, – Гарик запнулся, видимо, смутившись этого слова в моем присутствии. – На самом деле нечего тебе сказать, – он вдруг заговорил отстраненно, сдержанно, невыразительным поверхностным голосом. – В общем, она жила дома, я пока в театре обитаю. Но вчера я заезжал – вещей ее нету, на столе ключи и записка: «Цветы или поливай, или выброси». Вот все. Ветер летел и летел. Я слушал Гарика и пытался понять, что такое происходит с моими глазами. Привычную черную стену сменила зыбучая серая пелена. И – у меня перехватывало дух – всматриваясь в нее, я мог различить какое-то движенье, линии, пятна. Мне мерещилось, что я вижу силуэт Гарика: поднял руку, наклонил голову, отшвырнул окурок. – Давай так: я тебе позвоню… если что узнаю. Я бы и сам хотел с ней проститься. Договорились? Нет, Машу я не нашел. Первое время она была повсюду, звучали ее шаги, голос. Хотелось поговорить с ней, сказать что-то очень важное. Я сидел в парке, уже совсем озябшем, тихом, и сочинял сюжеты нашей встречи. Но потом это прошло. В конце концов она растворилась в ноябрьской неприкаянности, в нервном уличном шуме, иссякла вместе с осенью. Она где-то здесь, в городском лабиринте: по ту сторону стены, за поворотом, среди идущих навстречу прохожих. Не знаю, купила ли она себе новую жизнь. Дай то бог. Гарик так и не объявился. В театр я больше не ходил. Однажды ночью кто-то позвонил мне домой, но молчал в трубку. Вадим каждый вечер дома. Сидит на кухне или пьет в гостиной. Наверное, собирается с духом для разговора со мной. Я стараюсь не думать о нем и ничего не вспоминать. Мне еще предстоит его простить. Теперь я хожу в гости к Эле. Точнее, к Ольге. А если совсем точно – к маленькой Сонечке. В один прекрасный момент я понял – да так просто, словно какую-нибудь вещицу в карман сунул – что в той пахнущей молоком комнате, усыпанной погремушками, на самом деле и уместился мой рай. Ведь каждый имеет право вернуться в рай, если знает адрес. Я и вернулся. Не стал даже предлога выдумывать. Просто спросил у Эли, когда она уходила домой: «Можно я с вами поеду?» Так и езжу. Эля к нам, на работу, а я туда. Бедная Эля уж и не знает, что говорить по этому поводу, а поскольку не говорить о таких важных вещах для нее невозможно, она страдает. – Доброе утро, – говорит Эля, почтительно приоткрывая дверь. – Я на веранде приберу? Если бы я мог объяснить самому себе, что происходит, я, конечно, объяснил бы и ей. Но я не могу. Какое слово ни примерь – все тесно, нелепо. Я теперь расшифровываю самого себя, как табличку с клинописью. То, что я испытываю к Сонечке – если докопаться до самого зернышка – ровно то же, что я пережил с Машей. Тот же привкус вселенского ожидания: кусаешь от запретного плода, еще не распробовал, сок только-только побежал по языку. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|