Отец Сергий   ::   Толстой Лев Николаевич

Сомневаться после этого взгляда в том, что это был дьявол, а не простая, добрая, милая, робкая женщина, нельзя было.

- Кто вы? Зачем вы? - сказал он.

- Да отоприте же, - с капризным самовластьем сказала она. - Я измерзла. Говорю вам, заблудилась.

- Да ведь я монах, отшельник.

- Ну, так и отоприте. А то хотите, чтоб я замерзла под окном, пока вы будете молиться.

- Да как вы...

- Не съем же я вас. Ради Бога пустите. Я озябла наконец.

Ей самой становилось жутко. Она .сказала это плачущим почти голосом.

Он отошел от окна, взглянул на икону Христа в терновом венке. "Господи, помоги мне, Господи помоги мне", - проговорил он, крестясь и кланяясь в пояс, и подошел к двери, отворил ее в сенцы. В сенях ощупал крючок и стал откидывать его. С той стороны он слышал шаги. Она от окна переходила к двери. "Ай!" вдруг вскрикнула она. Он понял, что она ногой попала в лужу, натекшую у порога. Руки его дрожали, и он никак не мог поднять натянутый дверью крючок.

- Да что же вы, пустите же. Я вся измокла. Я замерзла. Вы об спасении души думаете, а я замерзла.

Он натянул дверь к себе, поднял крючок и, не рассчитав толчок, сунул дверь внаружу так, что толкнул ее..

- Ах, извините! - сказал он, вдруг совершенно перенесясь в давнишнее, привычное обращение с дамами.

Она улыбнулась, услыхав это "извините". "Ну, он не так еще страшен", подумала она.

- Ничего, ничего. Вы простите меня, - сказала она, проходя мимо его. - Я бы никогда не решилась. Но такой особенный случай.

- Пожалуйте, - проговорил он, пропуская ее мимо. Сильный запах, давно не слышанный им, тонких духов поразил его. Она прошла через сени в горницу. Он захлопнул наружную дверь, не накидывая крючка, прошел сени и вошел в горницу.

"Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешного, Господи, помилуй мя грешного", - не переставая молился он не только внутренне, но и невольно наружно шевеля губами.

- Пожалуйте, - сказал он.

Она стояла посреди комнаты, с нее текло на пол, и разглядывала его. Глаза ее смеялись.

- Простите меня, что я нарушила ваше уединение. Но видите, в каком я положении. Произошло это оттого, что мы из города послали кататься, и я побилась об заклад, что дойду одна от Воробьевки до города, но тут сбилась с дороги и вот, если бы не набрела на вашу келью... - начала она лгать. Но лицо его смущало ее, так что она не могла продолжать и замолчала. Она ожидала его совсем не таким. Он был не такой красавец, каким она воображала его. Но он был прекрасен в ее глазах. Вьющиеся с проседью волосы головы и бороды, правильный тонкий нос и, как угли, горящие глаза, когда он прямо взглядывал, поразили ее.

Он видел, что она лжет.

- Да, так, - сказал он, взглянув на нее и опять опуская глаза. - Я пройду сюда, а вы располагайтесь.

И он, сняв лампочку, зажег свечу и, низко поклонившись ей, вышел в каморочку за перегородкой, и она слышала, как он что-то стал двигать там. "Вероятно, запирается чем-нибудь от меня", - подумала она, улыбнувшись, и, скинув собачью белую ротонду, стала снимать шапку, зацепившуюся за волоса, и вязаный платок, бывший под ней. Она вовсе не промокла, когда стояла под окном, и говорила про это только как предлог, чтоб он пустил ее. Но у двери она, точно, попала в лужу, и левая нога была мокра до икры, и ботинок и ботик полон воды. Она села .на его койку - доску. только покрытую ковриком, - и стала разуваться. Келейка эта казалась ей прелестной. Узенькая, аршина в три горенка, длиной аршина четыре, была чиста, как стеклышко. В горенке была только койка, на которой она сидела, над ней полочка с книгами. В углу аналойчик. У двери гвозди, шуба и ряса. Над аналойчиком образ Христа в терновом венке и лампадка. Пахло странно: маслом, потом и землей. Все нравилось ей. Даже этот запах.