Откровение Егора Анохина   ::   Алешкин Петр

Олег Поляков торопливо и беспокойно вернулся в комнату охраны, сказал своему напарнику Юрке Ледовских испуганным голосом:

— Старик не просыпается… видно, того…

— Ты же ночью ходил, проверял, — безмятежно, хладнокровно сказал Ледовских, поднимаясь с нар, потягиваясь, выставляя свой большой кадык.

— Ходил, спал он, — словно оправдываясь, встревоженно сказал Поляков.

— Чего ты волнуешься, — зевнул, на мгновенье показал желтые прокуренные зубы Ледовских. Он работал в охране больше десяти лет, всего повидал. — Ты ж его не убивал, надеюсь? — хохотнул он.

— Человек же… А если он вправду умер?

— Все умрем… Идем глянем.

Они открыли дверь камеры, подошли к Егору Игнатьевичу, посмотрели на его осунувшееся открытое лицо, на приоткрытые глаза, на улыбающиеся губы.

— Легко, видать, умер. Ишь, улыбается, — шепнул дрожащим голосом Поляков.

— Всю жизнь, должно, на печке просидел, дожил до глубокой старости. Дай Бог нам столько прожить и так умереть, — невозмутимо сказал Ледовских и пальцами прикрыл холодные веки Анохина.

— Не, я в камере умирать не хочу, — возразил тихо Поляков. — Лучше в своей постели.

— Ладно, пошли докладывать, — взялся Ледовских за пальто Егора Игнатьевича Анохина, закрыл им его бледное осунувшееся неподвижное лицо, говоря: — И умер он в доброй старости, насыщенный жизнью, богатством и славою…