Открытие сезона   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Мы до войны разве так работали? Часы считали? Да мы из лесу не выходили, свое хозяйство, бывало, забросишь, жена покойная ругмя ругает - сенокос, а мы - то переучет, то шишки, то посадка! Косишь последним, когда уж все убралися да чай пьют.

Сергей, улыбаясь, посмотрел на него.

Егерь широко шагал, разводя перед собой узловатыми руками:

- А в войну? Если б раньше мужики узнали, что в пяти верстах десять срубов никому не годных стоят, да их на следующий день бы разобрали! А щас гниют себе и все... тошно глядеть... - Он замолчал, поправил треух.

Ельник стал редеть, лучи солнца, пробившись сквозь хвою, упали на дорогу, заскользили по сероватым стволам.

- Щас повернем, и тут рядом совсем, - махнул рукой егерь.

Свернули, пошли по заросшей кустарником тропке. Впереди вдруг послышался шум, захлопали тяжелые крылья, и меж стволов замелькали разлетающиеся глухари.

Егерь остановился, провожая их глазами:

- Вот они. Выводок... не вывелися, значит...

Постояли, слушая удаляющихся птиц.

- Здоровые какие, - покачал головой Сергей.

- Да. К осени молодых от стариков и не отличишь... вон как загрохотали...

Кузьма Егорыч осторожно прошел вперед, поискал глазами и нагнулся:

- Погляди-ка, Сереж...

Сергей приблизился, сел на корточки.

Усыпанная хвоей земля пестрела глухариным пометом, то тут, то там виднелись гладкие лунки купалок.

- Живут все-таки... - улыбнулся Егорыч, взял на ладонь засохший червячок помета, помял и бросил. - Хоть бы эти-то не улетели...

Сергей понимающе кивнул.

За ельником лежал большой луг.

Трава была скошена, тройка одиноких дубов стояла посреди луга. Огромный стог сена виднелся в дальнем конце, прямо возле кромки. Егерь поскреб висок, оглянулся.

- Ну, вот и вышли. Теперь полверсты и просеки...

Сергей снял с лица прилипшую паутинку:

- Так это мы, значит, справа обошли?

- Ага.

- Быстро. А я хотел по просекам.

Егерь усмехнулся:

- Здесь короче.

Сергей покачал головой:

- Тебе в Сусанины надо идти, Егорыч!

- Да уж...

Пересекли луг, вошли в густой смешанный лес.

Кузьма Егорыч уверенно двигался впереди, хрустя валежником, отводя и придерживая упругие ветки орешин. Серый ватник его быстро облепила паутина, сухая веточка зацепилась за воротник.

- Егорыч, а тут, наверно, грибов много бывает? - проговорил Сергей в ватную спину егеря.

- Когда как.

- А этим летом как?

- Ничего. Марья три ведра принесла. Посолили.

Слева в окружении кустарника показался расщепленный молнией дуб. Расколотый вдоль ствол белел среди сумрачной зелени.

- Смотри, как его, - кивнул головой Сергей.

- Да. И вроде б не на отшибе стоял-то.

- А тот вон такой же. Чего ж в этот ударила...

- Богу, стало быть, видней.

Сергей рассмеялся.

- Чего смеешься? У нас вон в пятьдесят восьмом шли через поле с сенокоса четверо, все вилы да косы на плечах несли. А одна баба без ничего шла, горшок из-под каши несла. Гром и ударил в нее. А она без железа, да ростом пониже. Стало быть, за грехи с ней рассчитаться положил...

- Случайность, - пробормотал Сергей.

- Случайностей не бывает, - уверенно перебил его егерь.

Лес кончился, меж стволов показалась широкая, залитая солнцем просека.

Кузьма Егорыч повернулся к Сергею и поднял палец:

- Ну, теперь тихо. А то услышит, и пиши пропало.

- Как пойдем? - шепнул Сергей, снимая с плеча ружье.

- Воон там по кустам переберемся...

Егерь снял с плеча свою двустволку, взвел курки и, сунув приклад подмышку, опустив ствол вниз, пошел через просеку. Сергей двинулся чуть погодя. Просека была широкой. Массивные пни успели порасти кустами и папоротником, высокая трава стояла стеной по всей просеке. Егерь осторожно обходил пни, перешагивал через поваленные стволы. Сергей старался не отставать. На середине просеки из-под ног егеря поднялась тетерка и тяжело полетела.