Бриллианты вечны   ::   Флеминг Ян

Красивенькими хрустящими пятерками. Игра, ей богу, стоила свеч. Но играть осталось недолго. Ей-ей, недолго. На двадцати тысячах он остановится. А потом?..

Преисполненный мыслями, человек на мотоцикле на предельной скорости мчался по равнине прочь от куста терновника, где начиналась крупнейшая в мире контрабандная операция, сеть которой кончалась в пяти тысячах миль отсюда, где бриллианты ложились в роскошные бархатные футляры.



2. Красота камня

— Не засовывай, а вворачивай, — нетерпеливо сказал М.

Отметив в уме необходимость поведать начальнику штаба о том, какие выражения М. использует в разговоре с подчиненным, Джеймс Бонд вновь поднял со стола монокль, каким пользуются ювелиры, и на этот раз ему удалось-таки надежно укрепить его в правом глазу.

Хотя на дворе был июль, и комната была вся залита солнцем, М. еще включил настольную лампу и направил ее так, что свет падал прямо в лицо Бонду. Бонд взял ограненный прозрачный камень и поднес его к лампе. Он вертел его в пальцах, и смотрел, как от камня отражались все цвета радуги, пока глаза не устали от блеска.

Он вынул монокль и стал думать, что бы такое умное сказать. М. вопросительно посмотрел на него.

— Хороший камень?

— Отличный, — сказал Бонд. — Наверное, стоит кучу денег.

— Да. Несколько фунтов за огранку, — сухо сказал М. — Это кварц. Ну, что ж, попробуем еще раз.

Он заглянул в лежавший перед ним на столе список, выбрал один из пакетиков, сверил проставленный на нем номер со списком, развернул пакетик и толкнул его через стол Бонду.

Тот положил кварц в предыдущий пакетик и взял следующий образец.

— Вам-то легко, сэр, — Улыбнулся он М. — У вас шпаргалка есть.

Он опять взял монокль и посмотрел на бриллиант (если это был действительно бриллиант) под светом лампы.

— Вот сейчас, — подумал он, — сомнений нет.

Этот камень также имел тридцать две грани в верхней сфере и двадцать четыре — в нижней, он весил тоже примерно двадцать карат, но у того, что Бонд держал сейчас в руке было сердечко из бело-голубого пламени, а бесконечные лучи исходили из него и переливались миллионами игл, впиваясь в глаз. Левой рукой Бонд взял кусочек кварца и поднес к бриллианту. Оказалось, что это был просто безжизненный осколок, выглядевший просто тусклым рядом с ослепительной прозрачностью алмаза, а цвета радуги, которые Бонд видел несколько минут назад, сейчас казались низкопробными и грязноватыми.

Бонд положил кварц на место и стал вновь рассматривать бриллиант. Ему становилась понятной та страсть, которую веками возбуждали в людях бриллианты, то, почти плотское, наслаждение, которое испытывали те, кто работал с ними, занимался их огранкой и торговал ими. Это была власть красоты столь первозданной, что в ней чувствовалась какая-то своя истина, божественная сила, перед которой все материальное, как тот кусочек, обращалось в прах. За эти несколько минут Бонд проникся мистикой бриллиантов и понял: он никогда не забудет того, что открылось ему столь неожиданно в сердце этого камня.

Он положил камень обратно в пакетик и снял монокль. Подняв глаза на внимательно наблюдающего за ним М., он произнес:

— Да. Я все понял.

М. откинулся в кресле.

— Именно об этом говорил мне Джекоби, когда мы с ним на днях обедали в «Даймонд корпорейшн», — сказал он. — Он сказал, что для того, чтобы всерьез заняться бриллиантами, я должен прежде всего понять глубинную суть этого. Причем, речь идет не о миллионных прибылях, не о ценности бриллиантов как средства борьбы с инфляцией, не о сентиментальных рассуждениях по поводу обручальных колец с бриллиантами или прочей ерунде. Он сказал, что надо почувствовать к бриллиантам страсть. И он показал мне то, что я сейчас показываю тебе. И, — одними губами улыбнулся М.