Паша Туманов   ::   Арцыбашев Михаил

Помощник, который вообще никогда ничего не чувствовал, кроме своей толщины, страдал от жары и скуки, хотя и улыбался, когда смеялся полицмейстер.

Пристав как палка стоял перед ними и тоже улыбался, хотя ему было тяжело стоять, потому что он был слабый и больной человек. Он смотрел на здорового, сильного, вкусно смеющегося полицмейстера, перед которым должен был стоять, с ненавистью и злобой, не смея, конечно, прервать его никому не нужную, праздную болтовню напоминанием о принесенной им срочной бумаге.

Секретарь же, который терпеть не мог полицмейстера за его грубость и бурбонство, слушал его с наслаждением, потому что сегодня узнал из верных уст, что конец полицмейстерской карьеры близок. Об этом ему говорили в канцелярии губернатора, как о решенном деле, тогда как сам полицмейстер, очевидно, ничего не подозревал.

"Не смеялся бы ты, если б знал!" - злорадно думал секретарь.

Когда вошел гимназист, все сразу повернули к нему головы, и полицмейстер замолчал на половине фразы.

Гимназист как вошел, так и стал посреди комнаты, торопливо вытаскивая что-то из кармана шинели, что цеплялось там и упорно не хотело вылезать на свет.

Пристав счел своим долгом подойти и опросить его, а так как то же думал и секретарь, то они оба разом спросили:

- Что вам угодно?

Но гимназист молчал и растерянно поглядывал то на одного, то на другого, продолжая тащить что-то из кармана. Оттуда посыпались крошки, должно быть, пирожного. Гимназист сопел и краснел, лицо у него сделалось жалкое, беспомощное, шея вспотела.

Пристав, изогнув, как дятел, голову набок, заглянул одним глазом ему в карман и что-то хотел спросить, но в это время гимназист, совсем выворотив карман, вытащил, наконец, маленький блестящий револьвер и подал его почему-то прямо полицмейстеру. Тот невольно протянул руку и взял.

- Я директора убил, - вдруг заявил гимназист жидким, заплетающимся голосом.

- Как-с? - спросил полицмейстер, высоко поднимая брови.

- Кого? - произнес и его толстый помощник, на жирном лице которого появился испуг.

- Директора... Владимира Степановича... - совсем упавшим голосом повторил гимназист.

- Вознесенского? Владимира Степановича? - воскликнул полицмейстер.

- Да, - прошептал гимназист.

Тогда все сразу задвигались, заговорили и засуетились. Полицмейстер начал прицеплять шашку, путая портупею; пристав побежал рысью приказать подать дрожки; помощник ужасался и искал шапку, и все что-то кричали, перебивая друг друга и совершенно позабыв о виновнике происшествия. Уже уходя, полицмейстер вспомнил о нем и обратился к нему негодующим тоном:

- Да вы кто такой?

Гимназист не отвечал. Он, очевидно, не особенно хорошо сознавал, что с ним произошло, и бессмысленно мял фуражку своими потными ладонями.

Пристав подскочил, к нему и прошипел ему почти в ухо:

- Кто такой?

- Павел Туманов... Шестого класса... - машинально ответил гимназист, поворачиваясь прямо к нему, отчего пристав даже немного сконфузился и сделал рукой такое движение, будто почтительно направлял ответ в сторону полицмейстера.

- Надо ехать, - взволнованно проговорил полицмейстер.

- Какое несчастье! Матвей Иванович, - обратился он к помощнику, - вы со мной?

- Да, да, - запыхтел помощник, торопливо берясь за фуражку.

- Виктор Александрович, - почтительно остановил полицмейстера пристав, - а как же с ними? - он кивнул в сторону гимназиста.

- А, да... задержать здесь до моего возвращения.

- А револьверчик?

- А, да... как же, как же, - вещественное доказательство... спрячьте! Да вы со мной поедете, а этого... Андрей Семенович распорядится. Распорядитесь, Андрей Семенович!.. - кинул полицмейстер, исчезая в дверях.

- Хорошо-с, - хмуро ответил секретарь, не двигаясь с места.

Пристав просительно кивнул ему и тоже убежал. Через минуту под окнами прогремели одна за другой две пролетки, уносившие полицейские власти на место преступления.