Убийство на верхнем этаже   ::   Беркли Энтони

Вы видели кровать? Это же просто свинство! Врач сказал, если бы ее не задушили, она вполне могла умереть от голода. Самая настоящая скряга! Учитывая, какие здесь про нее ходили слухи, не удивлюсь, если кто-то решил попытать счастья. Я давно уже слышал, будто бы она держит зашитыми в матрас восемьсот фунтов. Золотом, между прочим.

– В самом деле слышали? Это хорошо, – одобрил Морсби. – Вы, кажется, знаете свой округ вдоль и поперек.

Инспектор покраснел от удовольствия, но справедливости ради добавил:

– Дело в том, сэр, что нам частенько приходилось иметь с ней дело. Точнее, с ее жалобами. Это она обожала. По малейшему поводу – сразу к нам. Особенно ее раздражало, что под окнами сигналят машины. А пару лет назад, когда я еще работал в участке, постоянно жаловалась и? – соседа. Тот учил детей игре на органе. Все, помню, удивлялась, почему это мы не желаем его арестовать. Ну, вы таких знаете, сэр: уверены, что все должны бегать за ними лишь потому, что они вовремя платят налоги.

– Еще бы не знать. Выходит, она живет здесь давно, – задумчиво проговорил старший инспектор, не отвлекаясь более на образ жизни покойной. В том, что касается сбора сведений, он вполне доверял Эффорду. – Живет здесь давно и пользуется репутацией скряги, которая спит на золоте. Ну да вы не хуже меня знаете, что одинокие старики, которые почти ничего не тратят, прямо-таки притягивают подобные слухи. Впрочем, проверить все равно стоит. Теперь, что там со звуками, которые слышали ночью? И откуда, кстати говоря, это вообще пошло?

– От уборщицы, сэр. Еще до того, как начали ломать дверь, она сказала сержанту Уэйкфилду, что жильцы из нижней квартиры, встретив ее утром на лестнице, рассказали, что ночью их разбудил какой-то стук и грохот, доносившиеся из квартиры мисс Барнетт, и они сильно за нес беспокоятся.

– И у нее не возникло желания подняться и проверить, все ли в порядке?

– Сержант спросил то же самое. Женщина ответила, что мисс Барнетт делала все, чтобы от нее держались подальше. Однажды обозвала миссис Бойд буратиной за то, что та отпустила посыльного и лично принесла ей наверх какой-то сверток, – заявила, что это, мол, просто предлог сунуть свой длинный нос к ней в жилище, и, повторись такое, она будет жаловаться домовладельцу. После чего мисс Бойд, ясное дело, старалась держаться от нес подальше, чтобы той не почудилось чего-нибудь снова.

Роджер представил себе оскорбленную добродетель, обиженно поджатые губы бантиком и улыбнулся.

– Ясно, – сказал Морсби, тоже улыбаясь. – А известно, во сколько слышали шум?

– Нет, сэр.

– А кто живет в квартире под ней?

– Мистер и миссис Энизма Смит. Оба работают. Он – совладелец кинопроката на Уордор-стрит, а у нее один из этих бутиков на Шафтсбери-авеню. Адреса у меня уже есть. Как раз собирался послать кого-нибудь выяснить, что они знают? – вопросительно закончил инспектор на случай, если предложение окажется неудачным.

– Хм… И у обоих сейчас как раз должен бы быть перерыв, да? И обедают они, скорее всего, вместе… Да, пожалуй, пошлите кого-нибудь, только пусть не говорит сразу, в чем дело – просто попросит их подойти сюда на пару минут. И пусть поторопится. Я пока посмотрю на другие комнаты.

Инспектор бросился разыскивать сержанта, и Морсби прошествовал в гостиную. Роджер, свято уверенный, что каждым своим шагом давит важнейшую улику, держался его спины с тихим упорством путника, вцепившегося на скользком глинистом склоне в кусты тамариска.

Старший инспектор благожелательно обозрел своих подчиненных.

– Ну, Эндрюс? Чем порадуете?

– Ничем, сэр, – злобно отозвался дактилоскопист, поднимая глаза от крышки стола, которую он только что пристально разглядывал под разными углами. – Я прошелся уже почти по всей комнате, и нигде ни намека на отпечаток.

– А! – Морсби не удивился.