Первомайка   ::   Зарипов Альберт Маратович

 – Когда меня обложили почти со всех сторон и угрожали убийством, то я попросил его сделать мне временную прописку, чтобы я мог с семьей отсидеться в Москве. Так он испугался за свою жилплощадь и отказался дать этот штампик в моем паспорте. После этого я перестал с ним поддерживать связь, да и говорить о нем не хочу. Одно дело, когда он простачком прикидывался: придет в госпиталь к кому-нибудь и все продукты сожрет на халяву, а потом извиняется: «Ну ты, брат извини. Я же хохол». Пришел он и ко мне в госпиталь…

– И тебя он объел? – засмеялся старший лейтенант.

– А ты думаешь, что он поскромничает? – тоже рассмеялся я и сказал уже серьезно. – Да хрен с этой едой. Мне он сказал, что я в камышах тарился под Первомайским, а он от духов отстреливался. Ну, чисто сельский дурачок – и что с такого возьмешь? А когда понадобилась серьезная помощь, так он показал свою истинную натуру…

– Не знаю даже что и сказать… – задумчиво протянул доктор. – Это ведь Москва. Может, он за свою жилплощадь и за семью так боится?

– Вот именно. Если обеими руками держаться за большую и пышную звездень, то другу он теперь может протянуть только… Что?

– Свой конец.

– Правильно. Может быть, кому-то это приятно, но только я почему-то больше не хочу с ним общаться.

Опять стало тихо. Я подумал, что слишком уж загрузил всех присутствуюих серьезной и невеселой информацией, что надо бы сменить тему разговора, и тут я вспомнил статью из нашей южной военной газетенки:

– А еще наша окружная «Окопная сплетница» брешет, что я подорвался на своей гранате. Выдернул чеку и уронил гранату под ноги. Потом наклонился посмотреть, что же с ней станет, и тут она сработала. Мне выбило глаза и посекло осколками ноги.

Здесь все невольно посмотрели мне на ноги. Я нарочито громко вздохнул и задрал штанины. Ноги как ноги, кроме растительности – ничего особенного.

– «Офицер получил множественные ранения ног» – процитировал я реплику газетчика из нашего «Брехунка».

– Слушай, ты в следующий раз перед приходом к нам еще по бутылке прибинтуй к ногам. Ладно? – задумчиво предложил лейтенант. – У маскхалата штанины широкие, никто и не заметит.

Все засмеялись, а доктор вздохнул:

– Кому что, а ему лишь бы выпить.

– Да с одной бутылки даже по сто грамм на нос не вышло, – отвечал лейтенант. – От таких новостей уж точно выпить захочешь. А организмы у нас молодые и закаленные, так что маловато будет. Или в грелке попробуй. У нас рядом с училищем спиртзавод стоит. Так нам девки местные в грелке спирт носили.

– А то я не знаю. Так то же училище, а здесь… Божья благодать.

Хоть я и стараюсь говорить эти слова шутливо и весело, но мне опять становится тягостно на душе. Я-то понимаю, что лейтенант, да и все остальные, были бы рады хоть на какое-то время заглушить свою жгучую тоску по родным и близким…

Но я тут ничего не могу поделать и только лишь потише повторяю:

– Да… У вас тут божья благодать…

– Это понятно… А как там наши поживают? – вдруг спрашивает один из них.

– Ну, я знаю, у доктора и начсвязи дома все нормально. А вот к остальным выбраться то времени, то денег нету. Да и здоровье барахлит. К твоей матери твои земляки заезжают, которые с тобой в бригаде служили, – сказал я маленькому солдату.

Так и не дождавшаяся своего единственного сына мать после тяжелой потери серьезно заболела, долго лечилась в ПНД и стала инвалидом. Но про это я умолчал, старательно избегая его пытливого взгляда. «Тебе этого лучше не знать. А вот съездить к родным сержанта и лейтенанта как-то совесть не позволяла. Все-таки мои подчиненные… Но в этот год обязательно поеду», – подумал я.

Внезапно в воздухе раздался знакомый громкий гул. Небо было безоблачное и чистое, но гудение было очень знакомым. Гул все нарастал и больше и больше напоминал мне гудение самолетных двигателей, заставляя меня встряхнуться и что-то делать.