Пиночет :: Екимов Борис
Страница: 4 из 35 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕкогда мне выдали билет из врат небесных,напутствуя: -ну что ж,иди - живи... багаж мой был:следы от бывших крыльев, и свежий шрам посеянной души. и не было проклятий или гнева - к чему роптать на собственных детей... и мой исход,конечно,не был первым- за горьким опытом пожить среди людей... и Ты,спасибо,отпустил - но не оставил.... >> 28.08.10 - 20:45 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Даже могилки - под снегом.
Постояли, повздыхали, прикрепили к портретам яркие неживые цветы, покрошили и сыпанули вокруг печенье для птиц, каких вовсе и не было. Все исполнили, как хотели и как было положено, и ушли. А в машине Корытин спросил: - Может, на хутор сбегаем? - Да-да, поехали... - согласилась Катерина, потому что это было так кстати: проведав покойных родителей, проведать родину - хутор Зоричев, где родились и жили когда-то в ранней младости. Проехав окраиной, выскочили в степь. Черная, прямая как стрела лента асфальта лежала меж снегов. Белая степь, под солнцем, слепила глаза. В невеликом хуторе Зоричев когда-то начинали жить, там - детство. Он и сейчас был таким же, этот степной хуторок: на краю темнели постройки, базы колхозных ферм; дома - редкой россыпью; старые почерневшие вербы над заметенной снегами речкой. Вся округа - в снегах. А виделось: зеленая степь с лазоревыми цветами, кудрявые вербы, светлая вода. Посреди хутора - магазин да клуб, кучка домиков. Магазин - новый, кирпичный, а клуб - старый, где кино глядели. - А где школа была, ты помнишь? - спросил Корытин. - Возле клуба, - ответила Катерина. Остановили машину и вышли из нее. Глухая тишина стояла над заметенным снегами хутором. И откуда она взялась, эта старуха? Выкатилась из соседнего дома, раздетая, простоволосая. Выскочила из калитки, кинулась к председателю и упала перед ним на колени: - Прости Христа ради... Корытин поднимал ее, а она не хотела вставать и кричала: - Прости! Прости мою дочушку! За-ради Нового года! Прости дочушку за-ради Христа... За-ради деток ее... Седые всклокоченные волосы... Пьяные ли, горькие слезы... Корытин держал старуху крепко и говорил: - Иди в хату, тетка Прося. Иди в хату. - Он говорил и через ее голову глядел на дом: может, выйдут, помогут. Старуха вывернулась и снова упала на колени, теперь уже перед Катериной: - За-ради гостьи твоей дорогой прости... Пришлось поднимать и вести старую женщину в дом. А она не хотела идти: - За-ради Христа... За-ради детей... Корытин молча провел ее двором, приказал: - Иди в хату. Из дома так никто и не вышел. Корытин вернулся к сестре. - Что это? - спросила Катерина. - О чем она? - Пьяная, - коротко ответил Корытин. - Это вижу... О чем просит? Какая дочь, дети? За что простить? - Дочь - свинарка. Поросят с фермы украла. Поймали, наказали, - неохотно и коротко объяснил Корытин. Сели в машину, поехали вдоль хутора. Если для Корытина этот случай был пусть не больно приятным, но рядовым, то для сестры его - нежданное огорченье. Жалела она брата: и нынче, в такой праздник, нет ему покоя. Двоюродная сестра отца, тетка Клава, жила, как и прежде, в старой своей хате. Когда вышли из машины, Катерина спросила о ее детях: - Живые? - Живые. Зовут ее. Она не идет. Говорит, пока в силах. Поднялись по шатким ступеням крылечка, через холодный коридор прошли. Боже, боже... Как убоги дома нашего деревенского детства, когда через долгое время, привыкнув к иному, ступишь через древний порог: ситцевая занавеска, небеленая печь, железная кровать, облупленная клеенка на столе, малые оконца, запыленная электрическая лампочка на шнуре... - Да жалкая моя... Да как тебя не признать... И глазочки, и бровочки- все ее... Откель? Либо Дед Мороз привез из краев холодных? Все было как всегда и у всех: радость и слезы... Воскрешенная память, в которой не только дни счастливого детства, но и боль утрат: покойные родители, ушедшие годы - в меру всего, как в жизни. Посидели, чаю попили, теперь уже забытого, с травой "железняк". Посидели и поднялись. Старая женщина, обрядившись в теплый платок да ватник, вышла провожать их, прощаясь и благодаря: - Спаси вас Христос... Спаси... И ты меня не забыла, а мой сынок и вовсе... |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|