Письма из деревни   ::   Энгельгарт А Н

Зарезали барана; я съездил на станцию и купил крупчатки, сандалу, изюму, миндалю, началась стряпня; кондитер вырезал из разноцветной бумаги украшения для кулича и бараньего окорока; я, вместе с одним из друзей-химиков, приехавшим из Петербурга ко мне в гости на праздник, сделали из розовой чайной бумаги цветок-розан, надушили его превосходными духами и воткнули в кулич. Все вышло отлично и кулич, и пасха, и поросенок, и баранина, а главное, все было форменно, и перед попами мы не ударили лицом в грязь. Авдотья была на верху блаженства и ходила с сияющим лицом, наряженная в яркий сарафан. Кондитер только сплоховал - взялся он сделать какой-то сладкий английский торт, но торт не вышел, то есть вышел очень плох. Заметив на другой день, что все было съедено, за исключением английского торта, кондитер так сконфузился, что, не говоря ни слова, куда-то скрылся.

Летом кондитер жил где-то при церкви, недалеко, верстах в десяти от меня. Я про него забыл совершенно. Только в августе, когда понадобился сторож для озимей, картофеля и гороха, я вспомнил про кондитера. Дай, думаю, возьму его к себе на зиму не объест, ведь, а все что-нибудь в доме сделает. С августа кондитер поселился у меня и оказался очень полезным человеком: осенью горох и картофель караулил, лошадей чужих с озими выгонял, конечно, ни одной лошади в потраве не поймал (стар, от худых харчей с тела спал и силу потерял), но все-таки полевой сторож, мужики опаску имеют и лошадей так зря не пускают, а если зайдет какая по нечаянности, старик выгонит. Осенью дом конопатил, двойные рамы вставлял. Теперь печи топит, Авдотье помогает, комнаты убирает, кошек школит, если провинятся, платье чистит, посуду моет, а иногда конфеты делает.

Кондитер затопил печи. Авдотья из-под коров пришла. Хлебы в печь сажает. Стряпать собирается. Пришел Иван.

- Что?

- Надумался за Днепр сегодня съездить. Сена не удастся ли 24 дешево купить. Говорят, с выкупными сильно нажимают. Становой в волости был. Теперь, по нужде, сено, может, кто продаст, а то как заплатят недоимки - не купишь, потому нынче и у крестьян корму везде умаление.

- Какие же теперь выкупные?

- Да это все осенние, пеньковые выбивают. Пеньку продали, да не расплатились. Пеньки нынче плохи. Хлеба нет. Другой пеньку продал, а подати и выкупные не уплатил, потому что хлеба купил. Вот Федот куль-то брал - заплатил из того, что за пеньку выручил, а выкупные не внес. Теперь и нажимают.

- Ну, поезжай, покупай сено. Да в волость не заедешь ли? Что же наши оброки?

- Недавно был. Волостной обещал. Вот, говорит, казенные выберу, - за ваши примусь. У Марченка сам был.

- Ну, что ж?

- Да, что ж, ничего. Я ему говорю: что ж ты, - пеньку продал, а недоимку не несешь?

- Ну?

- Денег, говорит, нету. За пеньку двадцать рублей взял, пять осьмин хлеба купил - и хлеб показал. Сам, говорит, знаешь, что у меня шестеро детей: ведь их кормить нужно. Это ведь, говорит, не скотина, не зарежешь да не съешь, коли корму нет. Что хочешь делай, а корми.

- А другие что?

- Другие известно, что говорят: коли платить, так всем платить поровну, что следует. Коли милость барин сделает с Марченка подождать, так за что же мы будем раньше его платить. У Марченка еще бычок есть - пусть продаст. Пороть его нужно. Народил детей - умей кормить.

- Хорошо. Ну, поезжай с богом. Хлопочи насчет сена.

Получение оброков дело очень трудное. Кажется, оброк верный доход, все равно, что жалованье, но это только кажется в Петербурге. Там, в Петербурге, - худо ли, хорошо, - отслужил месяц и ступай к казначею, получай, что следует. Откуда эти деньги, как они попали к казначею - вы этого не знаете и спокойно кладете их в карман, тем более, что вы думаете, что их заслужили, заработали.