Писатель   ::   Демидов Георгий

Поздно пробудившийся в Гене, и, вероятно, только под действием драматических обстоятельств его жизни, талант художника-миниатюриста, как и всякий большой талант, мучил своего обладателя и требовал выхода. Настоящий писатель не может не писать, как не может, например, алкоголик не пить. Гене сам был алкоголиком и со свойственной этому роду больным мрачной иронией почти уравнивал обе свои страсти в их бесцельности.

И только одному человеку на свете он читал и показывал свои произведения. Это та женщина из Воркуты, которой он время от времени писал письма. Впоследствии она утверждала, что любовь к ней и была главной, хотя и тайной, причиной того, что Гене остался в Заполярье. Работу коллектора, лесника или другую отшельническую должность он мог бы найти и южнее Полярного круга. Весьма возможно, что она была права. Несомненно во всяком случае, что сама эта женщина любила покойного писателя искренне и глубоко и была тем человеком, который сохранил немногочисленные, но выразительные образцы его творчества.

Познакомились они в те месяцы, перед полным его расформированием, когда в воркутинском Речлаге был отменен свирепый режим спецлагеря и его заключенных брали теперь даже в качестве вспомогательных рабочих в геологические и топографические партии. В одной из таких партий и встретились "и. о." коллектора группы, заключенный Гене и молодая геологичка. Она, впрочем, была уже замужем за пожилым, солидным геологом, жила в городе и имела ребенка.

Случается, что недопустимая с филистерской точки зрения разница социальных положений, возраста и характеров не препятствует, а как раз содействует сближению мужчины и женщины. В таких случаях часто приводят старинное выражение о ветре, задувающем слабый огонь и раздувающем сильный. Если же не ограничиваться столь общими аналогиями, то за объяснением подобных явлений следует обращаться к психологии, прежде всего женской. В женской психике сострадание к трагической судьбе мужчины, особенно талантливого - неважно действительным или только воображаемым является его талант,- нередко трансформируется в искреннюю и большую любовь. Если же эта любовь к тому же еще и табу, то тогда старая метафора об огне и ветре приложима уже вполне, так как романтика запретного обостряет, а следовательно, и усиливает вспыхнувшее чувство. Объяснить ответное чувство немолодого, изголодавшегося по женской ласке и состраданию мужчины намного проще. Тут в любовь может вылиться уже одна только неизъяснимая благодарность за проявленное к нему душевное, женское тепло.

Так или иначе, но взаимная и тайная любовь возникла и оказалась устойчивой против всех ветров все еще нелегкой и неустроенной жизни. И когда Владимир Евгеньевич получил наконец право покинуть неприютные края, он уже не мог отказать себе в возможности, хотя бы изредка, встречаться со своим другом-женщиной. Это она своей верой в его талант поддержала в нем решение писать, сумела растопить многолетний лед отчужденности и скрытости, по крайней мере по отношению к ней самой, разглядеть в угрюмом и замкнутом человеке тепло сострадания к людям такой же судьбы. С самоотверженностью любящей женщины она была готова даже бросить мужа, относительно комфортабельную жизнь и ехать с Гене в совсем уж необжитые места. Он, однако, от такой ее жертвы мягко, но решительно отказался. Согласие на эту жертву было бы с его стороны эгоистическим злоупотреблением женской привязанностью. Что мог дать взамен страдающий человек с начинающим пошаливать сердцем, да еще запойный пьяница? Будет лучше, если от времени до времени она будет посещать его, когда это позволят обстоятельства, транспорт и состояние дорог.