Питерская принцесса   ::   Колина Елена

 – А-а, имеется в виду мобильная связь, вот что...»

Вот направо Ленин, простер руку над Московским универмагом. Раньше Маша никогда не задумывалась, почему Ленин такой невероятно длинноногий и узкобедрый. Просто секс-символ, супермен, куда там Шварценеггеру!

А вот здесь, у метро «Парк Победы», прежде было кафе с теплым названием «Шоколадница», обрадовалась воспоминанию Маша. А теперь? «Мир кафеля». Жаль, пухлые булочки со взбитыми сливками так чудесно пахли!

По дороге Маше встретились еще несколько различных миров – «Мир ковров», «Мир обоев», «Мир сантехники». Маша поежилась, представила, каково человеку, случайно попавшему в этот мир-склад. Бродит он среди ковров, натыкается на разноцветные стопки кафеля, то на один унитаз присядет-пригорюнится, то на другой... А вокруг обои, обои... Люди, где вы? Ни одной живой души... Она вздохнула.

– Что же никто не встречает? – поинтересовался таксист.

– Нет у меня тут никого. Никого не осталось, – жалобно ответила Маша.

И таксисту, отцу новенького младенца Анатолия и мужу своей третьей жены, тут же захотелось стать Маше родной матерью.

«Противно все-таки, когда никто не встречает. Крадусь в свой город, как чужая. Иностранная туристка, мать твою, гостья нашего города. Вот она, из окна с благожелательным интересом рассматривает Санкт-Петербург», – ворчала про себя Маша. Она напряженно искала в себе долгожданную нежность, как будто, запустив руку в большую коробку с подарками, неистово шурша оберточной бумагой, рылась в надежде вытащить на свет что-то заветное – ну хоть крошечное волнение, какую-никакую растроганность, трепетное узнавание, в общем, что-нибудь такое, от чего можно длинно и щекотно вздохнуть – ах!.. Проехали по Фонтанке, повернули к Михайловскому замку, постояли в пробке у Летнего сада. Маша покосилась в сторону Моховой – там, в Мухе, витает Машина юность со всем положенным набором – любовь, измена, предательство. Что там еще должно быть?..

«И что? Прошлое и то, что сейчас со мной происходит, – все это уже МОЯ СУДЬБА? И это все?!» – вдруг зло и требовательно спросила неизвестно кого Маша. Противный тоненький голосок, как ногтем по заледенелому стеклу, больно царапнул по сердцу: «Да, девушка, все это УЖЕ ТВОЯ СУДЬБА».

Очутившись на Петроградской, там, где справа мечеть, а слева зоопарк, Маша вдруг почувствовала, что сжимается внутри, словно резиновая кукла, из которой выкачивают насосом воздух. И горло, забыв, как пропускать воздух, выставило на пути комок.

– В-ва... – промычала Маша, махнув рукой в сторону зоопарка. У нее мелькнула совсем уж дикая мысль – а не попросить ли таксиста заехать в зоопарк? Ведь звери живут по многу лет. Может быть, слон или, например, крокодил помнят ее...

У дома на Зверинской она вышла из машины.

– Может, завтра еще куда поедем? Могу и город показать. Или там в Пушкин... Бесплатно... – Таксист сам не ожидал от себя такого странного предложения, все-таки третья жена и младенец Анатолий...

– It’s ОК, – рассеянно отозвалась Маша, и таксист поволок за ней сумку. – На втором этаже жила моя лучшая подружка Нинка-свининка... переехала, наверное. Столько лет прошло... – интимно вздохнула Маша и обернулась к таксисту.

Тот принялся рассматривать в душе новый вариант жизни, в которой не будет ни жены, ни младенца Анатолия.

– Спасибо, с вами было так приятно! – Маша беспомощно улыбнулась. – До свидания.

– Я дома! Маша обняла воздух перед собой. Она частенько беседовала сама с собой голосами героев любимых мультфильмов и сейчас повторила ворчливым голосом Винни-Пуха:

– Я дома, и где же мои горшки с медом?! Почему меня никто не встречает?!

Какие могут быть горшки с медом, что вообще может быть в брошенном десять лет назад доме? Если только нежить из углов полезет.