Пять Писем из восточной империи   ::   Грей Аласдер

---------------------------------------------

Аласдер Грей

Пять Писем из восточной империи

содержащих сведения об этикете, государственной власти, ирригации, образовании, башмаках, воздушных змеях, слухах, поэзии, правосудии, массаже, градостроительстве, половой жизни и чревовещании в одной позабытой стране

Письмо первое

Дорогая мама! Дорогой папа! Мне очень понравился новый дворец. Он весь поделен на квадраты, как шахматная доска. Красные квадраты — строения, белые квадраты — сады. Посреди каждого строения есть двор, посреди каждого сада есть павильон. Воины, прислужницы, почтальоны, провожатые и другие люди из служебного сословия живут и работают в строениях. Каждому члену сословия почетных гостей полагается павильон. Мой павильон маленький, но красивый, и окружает его сад из вечнозеленых растений. Я не знаю, из скольких квадратов состоит дворец, но их, несомненно, больше, чем клеток на шахматной доске. До вас, конечно, дошел слух, что при расчистке места для строительства пришлось уничтожить несколько деревень и один небольшой, но славный город. Хотя слух одобрен бессмертным императором, я считал, что в нем есть доля преувеличения. Теперь я думаю, что он преуменьшает масштабы событий. Десять дней мы плыли вверх по реке от старой столицы, где, я надеюсь, вы пребываете в довольстве и счастье. Погода стояла ясная и прохладная, не было ни пыли, ни тумана. Сидя на палубе, мы видели в пяти-шести милях от берега смотровые башни деревень, а перед закатом, если встать на ноги, можно было заметить у горизонта вспышки гелиографа над городами. Но после шести дней пути не осталось даже намека на какие-либо постройки — одни рисовые поля, лишь изредка палатка инспектора по водному хозяйству. Если весь этот незаселенный простор служит для пропитания обитателей нового дворца, значит, здесь было стерто с лица земли несколько городов. Возможно, жившие в них люди теперь находятся, как и я, внутри дворцовых стен и покидают их каждый год лишь для посева и жатвы, а остальное время работают садовниками у служебного сословия.

Вы придете в восторг, узнав, кто делил со мною плавание. Все без исключения — из сословия почетных гостей: казначеи, поэты и верховные наставники, много-много верховных наставников. Нам вместе было очень весело, и мы свободно говорили друг другу такое, чего не могли бы сказать в новом дворце, где должны подчиняться новому этикету. Я спросил верховного наставника по литературе:

— Почему здесь так много верховных наставников и так мало поэтов? Не значит ли это, что тебе легче выпестовать подобного себе, чем подобного мне?

— Нет, — ответил он. — Для императора, чем больше верховных наставников, тем лучше. Он был бы счастлив, если бы население империи на четверть состояло из верховных наставников. Но уже трех поэтов хватило бы, чтобы разорвать ее на куски.

Я засмеялся, подав сигнал к общему хохоту, вознаградившему это глубокое и остроумное замечание; моему несчастному маленькому тоскливому врагу и коллеге Тоху пришлось угрюмо удалиться. Его хмурые взгляды забавляли меня всю дорогу. Тоху приучили на всех, особенно на меня, смотреть с завистью и страхом; меня же приучили на всех, особенно на него, смотреть со спокойным превосходством. Никто не знает этого лучше, чем верховный наставник по литературе, который учил нас обоих. Это не означает, что он ждет от меня лучших стихов, чем от Тоху, но это означает, что он хочет видеть в моих стихах высокие чувства, а в стихах Тоху — низкие. Ни я, ни Тоху не сочиняли еще стихов, но я верю, что буду из двоих лучшим. Я льщу себя надеждой, что вскоре император прикажет мне восславить какое-нибудь великое деяние и у меня получится именно то, что нужно.