Пятая гора   ::   Коэльо Пауло

 — Не Он ли поддерживает меч воина, казнящего тех, кто не предает веру наших отцов? Не Он ли посадил на трон иноземную царевну, чтобы на нас обрушились все эти несчастья? Разве не Бог убивает верных себе, невинных, следующих закону Моисея? Левит принял решение — он предпочел умереть. Он засмеялся, потому что мысль о смерти больше его не страшила. Повернувшись лицом к юному пророку, он попытался успокоить его.

— Спроси у Самого Бога, раз ты сомневаешься в Его решениях, — сказал он. — Я уже смирился со своей участью. — Не может Бог желать, чтобы нас безжалостно убили! — настаивал Илия.

— Бог может все. Если бы Он творил только то, что мы зовем Добром, не могли бы мы назвать Его Всемогущим; Он царил бы только в одной части Вселенной, а некто, более могущественный, чем Он, следил бы за Его делами и судил их. В таком случае я бы стал поклоняться Тому, кто могущественнее.

— Если Он может все, почему не оберегает от страданий тех, кто Его любит? Почему не спасает нас, а врагам Своим дает власть и славу?

— Не знаю, — ответил левит. — Но причина есть, и я надеюсь скоро узнать ее.

— Ты не знаешь ответа.

— Не знаю.

Они погрузились в молчание. Илия чувствовал, как холодный пот струится между лопаток. — Ты напуган, а я уже смирился, со своей участью, — пояснил левит. — Вот выйду отсюда и покончу с этой мукой. Всякий раз, когда я слышу вопль на улице, я страдаю, представляя себе, каково мне будет, когда придет мой час. Пока мы сидели здесь взаперти, я уже сотни раз умер, а мог бы умереть всего однажды. Раз уж не сносить мне головы, пусть это случится как можно быстрее. Он был прав. Илия слышал те же крики, и ожидание неизбежной смерти уже стало невыносимым. — Я пойду с тобой. Я устал бороться за несколько лишних часов жизни.

Он поднялся, открыл дверь и впустил в конюшню лучи солнца, осветившие двух прячущихся там мужчин.

Левит взял его за руку, и они двинулись в путь. Если бы крики и вопли не нарушали тишину, этот день мог бы показаться обычным днем обычного города — не слишком палящее солнце, приятный легкий ветерок с далекого океана, запыленные улицы, дома из глины и соломы. — Наши души охвачены страхом смерти, а день такой чудесный, — сказал левит. — Сколько раз, когда я чувствовал себя в ладу с Богом и миром, погода стояла ужасная! Ветер из пустыни засыпал песком мои глаза, и я ничего не видел в двух шагах от себя. Не всегда замысел Его согласуется с тем, что мы чувствуем; но я точно знаю, что у Него есть на все своя причина.

— Велика твоя вера!

Левит посмотрел на небо, будто размышляя о чем-то.

Затем обратился к Илие:

— Не стоит так уж удивляться, я сам с собой поспорил.

Поспорил, что Бог существует.

— Ты же пророк, — возразил Илия. — Ведь ты, как и я, слышишь голоса и знаешь, что есть другой мир кроме этого. — Может быть, это только мое воображение.

— Ты видел знаки Бога, — настаивал Илия, уже испытывая тревогу от слов своего спутника.

— Может быть, это только мое воображение, — повторил левит. — На самом деле мой спор с самим собой — все, что у меня есть. Я сам себя убеждаю, что все исходит от Всевышнего.

На улице было пустынно. Жители города, сидя в своих домах, выжидали, когда воины Ахава завершат дело, порученное им иноземной царевной: казнить пророков Израиля. Илия шел рядом с левитом и чувствовал, что из-за каждого окна, из-за каждой двери кто-то следит за ним — и винит его в происходящем.

— Не просил я об участи пророка. Наверное, все это плод моего воображения, — рассуждал Илия. Но после случившегося в плотницкой он знал, что это не так.

С детства он слышал голоса и разговаривал с ангелами. Как раз тогда его родители и решили обратиться к священнику. Задав мальчику множество вопросов, священник пришел к выводу, что он — пророк, «наби», «человек духа», «избранник Божий».