Пятый странник   ::   Каверин Вениамин

-- У Агриппы, -- отвечал шарлатан, -- у философа Кунца и у Никласгаузенского проповедника.

-- Как? -- удивился мейстер, -- я не знаю этих имен!

-- Это были славные мастера, -- промолвил Гансвурст, -- они научили меня многому в нашем благородном мастерстве.

-- Наше ремесло воистину благородно, -- отвечал мейстер, а наш цех -- это самый богатый цех в городе Ульме. Ты же славный парень, чужестранец, и ты будешь у меня первым кнехтом.

Так Гансвурст стал кнехтом у золотых дел мастера.

Он работал три или четыре дня, а потом явился к мейстеру и сказал:

-- Мейстер я сыт и мой осел тоже сыт.

-- Очень рад за вас обоих, -- отвечал мейстер.

-- Однако, -- продолжал шарлатан, -- чтобы стать мастером, нужно работать 9 лет кнехтом.

-- Так, -- отвечал Траузенбах, -- 8 лет или 9 лет по соглашению.

-- По соглашению, -- сказал шарлатан, -- или 5 лет или 4 года.

-- Точно, -- отвечал мейстер, -- если одарить своего мейстера, то и меньше 8 лет.

-- По соглашению -- или два года, или даже один год, по соглашению, мейстер.

-- Точно, -- повторил Траузенбах, -- все зависит от того, как одарить своего мейстера.

Потом они помолчали немного.

Кнехту не дают золота для работы, -- думал шарлатан, -- а если он сделает меня подмастерьем, то я утащу золото и накормлю им своего осла".

Он теребил свой клок в раздумьи и тяжком молчании.

-- Имеешь ты чем одарить? -- спросил Траузенбах.

-- Имею, -- отвечал Гансвурст, -- мы можем заверить обязательство в магистрате.

И они заверили обязательство в магистрате на 50 талеров. Он сделался подмастерьем, а чтобы стать мастером, должен был выполнить образцовую работу.

6.

На другой день мейстер передал ему золото в своей мастерской.

-- Ты сделаешь кольцо, -- сказал он, -- кольцо, а на нем герб свободного города Ульма: два орла, а между ними знамя, а на знамени -- Stadt ohne FreihIit, Leib ohne Leben.

-- Хорошо -- отвечал шарлатан -- я сделаю это, нибудь я странник Гансвурст.

На другой день с утра он отправился к своему ослу.

-- Философ Кунц, -- сказал он, -- я придумал знатный способ вернуть себе власть синей, белой, красной, голубой и зеленой магии. Я размельчил золото в тончайший порошок -- и ты с'ешь его с хлебом, а в помете твоем я найду это золото.

Осел глядел на него жалобными глазами. А он смешал мякиш хлеба с золотым порошком и заставил своего философа с'есть эту смесь. И осел с'ел.

-- Мейстер, -- сказал Гансвурст, возвращаясь к Траузенбаху -- к вечеру я отдам вам ваши 50 талеров и потом я подарю вам еще 50 талеров и ваших кнехтов я одарю, как граф, или как купец, который может купит целый Ульм.

-- В добрый час, отвечал мейстер и поглядел на него очень внимательно.

А Гансвурст затанцовал на месте и снова отправился к своему ослу.

-- Ну философ, ну дорогой осел, как ты поживаешь, ты перевариваешь его, а? Ты его перевариваешь, любезный друг?

Он прикладывал ухо к животу осла и слушал, как тот переваривал. Но когда он пришел к вечеру, то нашел простой ослиный помет и в нем не было золота и драгоценных камней. И тогда, горько плача, он оседлал осла и ночью бежал из города Ульма, оставив там мейстера Траузенбаха и своих кукол и все свои разбитые надежды.

Мейстер Траузенбах ругался день и ночь и снова день, куклы лежали спокойно в углу мастерской, а разбитые надежды побежали вслед за своим хозяином.

7.

Дорога уходила под ногами осла, а он пофыркивал, поплевывал и задирал морду в голубое небо.

-- Теперь я одинок, -- говорил шарлатан, -- я потерял даже моего Пикельгеринга:

Мимо него проходили поля и леса и снова поля и бесплодные земли.

-- Куда я еду? -- говорил он с печалью, -- куда лежит путь мой, в какие земли?

Дымок вился за его головою, прохожие чаще попадались по дороге и оставались позади его.

-- В город Кельн, -- отвечали придорожные камни, -- в город Кельн.