Платформа   ::   Уэльбек Мишель

Вслед за нами пришли Бабетт и Леа и без малейших колебаний уст­роились за соседним столом.

Спустя некоторое время – за которое успели подать закуски – на краю площадки появилась Валери и в нерешительности окинула взглядом собравшихся. За соседним столом оставалось два места рядом с Ба­бетт и Леа. Валери помедлила немного, а потом резко направилась к на­шему столу и села слева от меня.

Жозиана одевалась в этот вечер еще дольше обычного; при свечах ей, наверное, пришлось помучиться с косметикой. Черное бархатное, в меру декольтированное платье выглядело недурно. После минутного за­мешательства она выбрала место напротив Валери.

Последним нетвердой походкой явился Робер; он, должно быть, как следует принял перед ужином – я видел его с бутылкой «Меконга» в ру­ках. Подойдя к столу, он тяжело плюхнулся на скамейку слева от Валери. Из леса донесся короткий, но душераздирающий крик: не иначе какой-то зверек распрощался с жизнью.

Сон прошлась между столами, проверяя, все ли в порядке и удобно ли мы устроены. Сама она и шофер ужинали отдельно от нас – такое не слишком демократичное разделение уже за обедом вызвало неодобре­ние Жозианы. На самом деле, я думаю, Сон оно вполне устраивало, да­же если она ничего не имела против нас: как она ни старалась, долгие бе­седы на французском давались ей с трудом.

За соседним столом журчала веселая болтовня о том, как здесь кра­сиво, как приятно оказаться на природе, вдали от цивилизации, о веч­ных ценностях и т. п. «Ага, здесь классно, – поддакнула Леа. – Вы виде­ли? Это настоящие джунгли… Поверить не могу».

У нас обнаружились проблемы с выбором общей темы для разгово­ра. Сидевший напротив меня Лионель невозмутимо жевал и никаких по­пыток наладить беседу не предпринимал. Сам я нервно озирался по сто­ронам. Краем глаза я увидел, как из кухни вышел толстый бородач и резко отчитал официантов: не иначе Бертран Ле Моаль собственной персоной. Пока что самой очевидной его заслугой в моих глазах было то, что он обучил каренов готовить жаркое «дофине». Блюдо удалось на славу: свинина получилась идеально прожаренной, одновременно хрус­тящей и нежной.

– Сюда б немножко красненького, – меланхолично заметил Рене. Жозиана презрительно поджала губы: что она думает о французах, которые в путешествии не могут обойтись без своего «красненького», стало ясно без слов.

Валери довольно неловко заступилась за Рене.

– Тайскую пищу совсем не хочется запивать вином, – сказала она, – французская – другое дело.

Сама она, впрочем, пила только воду.

– Когда едешь за границу, – провозгласила Жозиана, – надо пробовать местные блюда и следовать местным обычаям! Иначе лучше сидеть дома.

– Правильно! – гаркнул Робер, сбив весь ее пафос. Она осеклась и посмотрела на него с ненавистью.

– Здешняя кухня все-таки чуть-чуть островата, – робко вставила Жозетт. – А вас, похоже, это не смущает… – добавила она, обращаясь ко мне и стараясь разрядить атмосферу.

– О нет, обожаю все острое. По мне, чем острей, тем лучше. Я и в Па­риже постоянно ем у китайцев, – поспешно ответил я.

Разговор, таким образом, перешел на китайские рестораны, кото­рых в Париже развелось в последнее время очень много. Валери полага­ла, что лучшего обеда не придумаешь: и совсем недорого, и куда вкуснее, чем во всяких забегаловках быстрого обслуживания, и, вероятно, полезнее. Жозиана не нашла, что возразить: сама она обедала в столовой на работе; а Робер, надо думать, счел эту тему недостойной своего участия. Короче, все шло спокойно до самого десерта.

Скандал разразился за сладким рисом. Подрумяненный, с корицей, он был изготовлен, полагаю, по оригинальному рецепту. Жозиана взяла быка за рога и заговорила о сексуальном туризме. Других слов, кроме «откровенная мерзость», она подобрать не могла.