Победа (Книга 1)   ::   Чаковский Александр

- Но не рановато ли успокаиваться? Ты думаешь, что фашизм погиб на полях сражений? Что с гитлеровской Германией покончено раз и навсегда?

- Германия разбита, - пожал плечами Брайт.

- Верно. А про "Меморандум" Альфреда Гугенберга ты слышал?

Когда я был в Карлсхорсте, Тугаринов показал мне баварскую газету с этим "Меморандумом". Автор его доказывал, что Западу нужна сильная Германия, "заслон против большевиков", "непреодолимый вал".

Найдя в блокноте свои выписки, я прочел их Брайту.

- Разве это не похоже на Гитлера? "Заслон", "непреодолимый вал"?..

- Наверное, я в самом деле чего-то не понимаю, - задумчиво произнес Брайт. - Но и ты, - в голосе его зазвучала упрямая нотка, - ты тоже не все понимаешь!

- Например?

- Американцы любят русских ребят, что бы там ни писали наши газеты. Парни в пресс-центре, во всяком случае многие из них, искренне симпатизируют и твоей стране и тебе лично. Но у них есть свой бизнес. Боссами являются не они, а другие ребята - в Белом доме, в Капитолии, в Пентагоне. Знаешь, что мы называем "Пентагоном"? Военщину. Для них недавно в Вашингтоне дом огромный отгрохали. Пятиугольный. Поэтому и прозвали "Пентагоном". Так вот, все эти боссы и заказывают музыку. Если музыкант заиграет по-своему, его выгонят к черту. А ты знаешь, что значит быть безработным? - В тоне Брайта послышалась горечь. - Есть английское слово "раш". Знаешь? Нет, это не просто стремительный бег. Это вся наша жизнь: бежать вперед, не дать себя обогнать, перегнать других, не оглядываться на падающих! Это и есть "раш", или "бизнес". Ребята из пресс-центра отрабатывают свой бизнес. - Неожиданно он улыбнулся и продолжал с обычной своей беззаботной, детской улыбкой: - В остальное же время они - твои друзья. Многим из них очень понравилось, как ты вчера разделывал этого Стюарта.

- Но если бизнес потребует, они же перережут мне глотку? - с усмешкой спросил я.

- Бизнес - жестокая вещь, Майкл, - обреченно сказал Брайт, - а моя страна - страна бизнеса. Большие боссы пытаются припудрить свой бизнес молятся, что-то проповедуют, дерутся, мирятся. Я в этом не участвую.

Я веду свою игру. Маленькую. Но добровольно из нее не выйду.

- Что это за игра? На что ты играешь?

- На что люди играют? На деньги, конечно! Сейчас мне повезло. Я попал на большие бега. Ставить можно гроши, а сорвать неплохой куш.

- А потом?

- Потом? - с недоуменном переспросил Брайт. - Мало ли что будет потом! Потратить деньги гораздо проще, чем заработать. Потом, например, я женюсь. Кстати, у моей Джейн нет денег. Ее отец служил путевым обходчиком и попал под поезд. Говорят, что был пьян. А он был трезв как стеклышко, все, кто его видел перед смертью, это подтверждают. Но боссы из компании твердят: "Был пьян".

Поэтому не платят пенсии. А Джейн всего лишь машинистка. Словом, мы не сможем пожениться, если я не заработаю хотя бы десять тысяч баков.

На мгновение у меня возникло желание сказать Чарли, что он для меня марсианин. Если он действительно любит свою Джейн, а ока его, то...

Впрочем, говорить все это не имело никакого смысла.

- Ладно, Брайт, - сказал я устало. - Живи по своим законам. Мне они кажутся дикими.

- Ты не любишь Америку?

Брайт смотрел на меня пристально-выжидающе.

- Я никогда не был в вашей стране, но люблю ее, - ответил я. - Только не ту, которую видел сегодня в газетах.

- А какую?

Я не стал объяснять Брайту, что собираюсь посвятить свою жизнь изучению истории Соединенных Штатов.

- Сражающуюся, - коротко сказал я.

- То есть когда мы вместе воевали?

- Нет, не только тогда. Я люблю ту Америку, которая сражается за правое дело. За свою независимость, против рабства. За расовое равноправие, - в вашей гражданской войне я был бы на стороне северян. Я люблю Америку, сражающуюся против фашизма.