Подлец   ::   Набоков Владимир Владимирович

Нет, ничего, ложная тревога. Это был некий Леонтьев, человек, которого он встречал раза три-четыре, журналист, кажется, или что-то вроде этого. Болтливый, но безобидный человек. Говорят, что ему жена изменяет с кем попало. -- Гуляете? -- спросил Леонтьев, меланхолично пожимая ему руку.

-- Да. Нет, у меня всякие дела,-- ответил Антон Петрович и подумал: если он сейчас не поклонится и не уйдет, это будет безобразно.

Леонтьев посмотрел в одну сторону, потом в другую и сказал, просияв, словно сделал счастливое открытие: -Прекрасная погода!

Вообще же он был пессимист и, как всякий пессимист, человек до смешного не наблюдательный. Лицо у него было плохо выбритое, желтоватое, длинное, и весь он был какой-то неладный, тощий и унылый, словно у природы ныли зубы, когда она создавала его.

Чистильщик с молодецким стуком сложил щетки. Антон Петрович посмотрел на повеселевшие свои башмаки.

-- Вам в какую сторону? -- спросил Леонтьев.

-- А вам? -- спросил Антон Петрович.

-- Да мне все равно. Я сейчас свободен. Могу вас немного проводить,-- он кашлянул и вкрадчиво добавил:-- конечно, если вы разрешите.

-- Ну, что вы, пожалуйста,-- пробурчал Антон Петрович. Прилип. Нужно пойти по каким-нибудь другим улицам. А то наберутся еще знакомые. Только не встретить тех двоих. Ради Бога.

-- Ну, как вы живете?-- спросил Леонтьев. Он был из породы тех людей, которые спрашивают, как вы живете, только для того, чтобы обстоятельно рассказать, как они сами живут.

-- Х-м...Так... Ничего,-- невнятно ответил Антон Петрович. "А потом он, конечно, все узнает. Господи, какая ерунда".-- Мне направо,-- сказал он вслух и резко повернул.

Леонтьев, грустно улыбаясь своим мыслям, длинными ногами въехал в него и легко откачнулся. -- Направо, так направо, мне все равно. "Что делать?-- подумал Антон Петрович.-- Не могу же я с ним просто так гулять. Нужно так много обдумать, решить... И я страшно устал, мозоли болят".

А Леонтьев уже рассказывал. Он рассказывал пространно. Он рассказывал о том, сколько он платит за комнату, как трудно платить, как трудно вообще жить, как редко бывает, что попадается хорошая квартирная хозяйка, что у них хозяйка так себе.

-- Моя жена, Анна Никаноровна, с ней не ладит,-рассказывал Леонтьев и вкрадчиво усмехался.

Они шли по совершенно незнакомой улице, где двое потных рабочих, один с татуированной грудью, чинили мостовую. Антон Петрович вытер платком лоб и сказал:

-- У меня тут поблизости есть дело. Меня ждут. Деловое свидание.

-- Да я вас провожу,-- грустно улыбнулся Леонтьев. Антон Петрович окинул улицу отчаянным взглядом. Вывеска: отель. Убогий отель. Дом черноватый, плоский.

-- Мне сюда,-- сказал Антон Петрович.-- Да, в эту гостиницу. Деловое свидание.

Леонтьев снял рваную перчатку, мягко пожал ему руку.

-- А знаете что,-- я вас, пожалуй, немного подожду. Вы ведь будете недолго?

-- Нет, долго,-- сказал Антон Петрович.

-- Жаль. А то мне хотелось кое о чем с вами потолковать, совета у вас попросить. Ну, всего хорошего. Я на всякий случай еще послоняюсь тут. Может быть, вы освободитесь раньше.

Антон Петрович вошел в отель. Ничего не поделаешь. Было пусто и темновато. Из-за какого-то прилавка выросла взъерошенная личность и спросила, что ему нужно. "Комнату",-тихо сказал Антон Петрович. Личность задумалась, почесала себя за ухом и потребовала задаток. Антон Петрович дал десять марок. Рыжая горничная, быстро виляя задом, провела его по длинному коридору, отперла дверь. Он вошел, глубоко вздохнул и сел в низкое плюшевое кресло. Он был один. Мебель, постель, умывальник проснулись, посмотрели на него исподлобья и задремали опять. В этом сонном, ничем не приметном номере Антон Петрович был, наконец, один.