Убойная сила (Кровник - 2)   ::   Пучков Лев

Возможно, что они были не в курсе последующих событий, а просто рассчитывали на милосердие армейцев, которые отоспались за городом и пребывали в благодушном настроении, - не знаю, не знаю... Но лучше бы они сражались до последнего патрона и поголовно легли в неравном бою, как и подобает в аналогичных случаях истинным воинам. Возможно, тогда все было бы по-другому... Хотя, кто его знает? Говорят, кому суждено сгореть, тот не утонет...

Уловив качественное изменение в тяжком смраде камеры, я вышел из состояния оцепенения, с хрустом потянулся и глянул вниз. Из-под нижней шконки3 струился голубоватый дымок, который безуспешно пыталась разогнать торчавшая оттуда же худосочная длань с заскорузлыми перстами.

- Я вот щас спущусь и тебе этот чинарик в очко вставлю, - пообещал я и лениво поерзал задом, угрожающе заскрипев пружинами. Дымок исчез - из-под шконки возникла всклокоченная башка Адвоката, который, с испугом посмотрев на меня, пролепетал:

- Да я ж только две затяжечки, Сыч! До прогулки три часа - ну невтерпеж!

- Вот чмырюга, а! Еще один такой прецедент - будем пидерасить! - включился в воспитательный процесс мой кореш - Серега Смирнов, здоровенный омоновец из Новосибирска, доселе мирно дремавший на верхней шконке по соседству. Пояснили же человечьим языком - курить только на прогулке! Че непонятно,а?!

Семь пар ненавидящих глаз уставились на нас снизу. Если бы сила взгляда каким-то чудесным образом могла материализоваться, мы с Серым давно бы уже разложились. Но чудеса случаются крайне редко (особенно в СИЗО), а потому мы довольно комфортабельно валялись себе на тощих матрацах, наплевав на нереализованную энергию ненависти сокамерников.

- У-У-УУ чуханы - ебла позавалите! - лениво посоветовал Смирнов. - Не фуя таращиться - мы вам, бля, не кабаре-дуэт "Академия"!

Сокамерники безропотно притихли, не рискуя более тревожить послеобеденный отдых паханов.

- Присматривай получше, - бросил мне Смирнов и, отвернувшись к стене, опять погрузился в царство Морфея. Я посмотрел на часы (хорошо, что пластмассовые, а то бы отняли!) - до конца смены осталось сорок две минуты. Потом Серегина очередь караулить, а я смогу поспать. Сутки разбиты на четырехчасовые отрезки: четыре часа Смирнов отдыхает, а я бодрствую, затем наоборот. Если мы заснем вместе, нас моментально удавят сокамерники - и совсем небеспричинно...

Я опять потянулся и тяжко вздохнул. Зря доктор меня пожалел. Сидел бы сейчас в нормальной камере для сотрудников этажом выше - судя по слухам, там с лимитом все в ажуре - на каждого по шконке и хавки дают поболее. Любой сизошник знает, что при благоприятном стечении обстоятельств его толстая задница может моментально перекочевать из коридора на шконку, и поэтому сочувствует бывшим коллегам. А мы - психи (даром что к правоохранительным органам относимся), на сочувствие рассчитывать не имеем права.

- Скажи спасибо, дебил, что вас тут вообще отдельно держат, - огрызнулся корпусной, водворяя меня в камеру, когда я возмутился было, что народу тут более чем положено. - А то засуну в общую - махом отпидерасят! - И ловко протянул дубинкой по спине, отчего я стремительно влетел в свое новообретенное пристанище, отдавив кучке старожилов три ноги и ладонь. Дружно взвившись, старожилы отшвырнули меня обратно к захлопнувшейся двери и хором принялись выражать свое недовольство незапланированным появлением лишнего. В душе я был с ними согласен: камера четыре на два с половиной с двумя двухъярусными шконками на восемь рыл, а тут еще одного подбросили!

- А ну, тихо! - басом гаркнул с верхней шконки здоровенный мрачный мужик, заросший недельной щетиной. Гомон моментально стих. "О! Пахан местный, - решил я. - Очевидно, сейчас будут прописку делать".