Покойник   ::   Горький Максим

Вздохнув глубоко, он вынул из кармана глиняную трубку на камышовом чубуке, прищурив глаз, внимательно посмотрел в черную ее дыру и спросил:

- Спички есть?

- Есть.

- А табак?

- И табаку есть немного.

Он подумал, глядя на солнце, утопающее в облаках, потом сказал:

- Дайте ж мне табаку! Спички я тоже имею.

Закурили. Положив локти на перила моста, он оперся спиною о брус, долго пускал в воздух голубые струйки дыма, принюхиваясь к ним. Сморщил нос, сплюнул.

- Московской табак?

- Роменский, Рыморенка.

- Ого,- сказал он, расправив морщины на носу,- добрый табак!

Неловко идти в хату прежде хозяина; я стоял рядом с этим человеком и, ожидая, когда он кончит свои неторопливые расспросы - кто я, откуда, куда, зачем,- немножко сердился на него: хотелось поскорее знать, чем встретит хутор.

- Работа? - цедил он сквозь усы.- Ни, работы нема. Какая ж теперь работа?

Отвернулся и сплюнул в реку.

На том берегу, важно качаясь, шла гусыня, за нею желтыми шариками пуха катились гусенята; две девочки провожали их, одна - в красном платке и с прутом в руке - побольше гусыни, другая - такая же, как птица, белая, толстая, косолапая и важная.

- Юфим! - надрывно кричал невидимый голос.

Человек качнул головою и одобрительно сказал:

Вот глотка!

Потом стал шевелить пальцами черной потрескавшейся ноги, долго разглядывал обломанные ногти и наконец спросил:

- Мабудь, вы - письмЕнный?

- А что?

- То, коли письменный, може, почитали бы книгу по покойнику?

Видимо, ему понравилось это предложение - веселая рябь прошла по его плюшевому лицу.

- Разве ж это не работа? - говорил он, пряча карие зрачки.- Дали бы вам копиек десять, да еще и смертную рубаху покойникову.

- И - накормят,- вслух подумал я.

- А как же!

- Где покойник?

- У своей хате,- идемте?

Пошли встречу надсадному крику.

- Юфи-им... а, бо дай...

Встречу нам по мягкой дороге ползли тени, за кустами на реке шумела детвора, плескалась вода, кто-то строгал доску - в воздухе плавал всхлипывающий звук. Человек, не торопясь, сказал:

- Была читалка старушка - вот ведьма была! Свезли ее до города, ноги у нее отнялись... а надо бы - языку! Такая была надобная, только лаялась очень...

Черный щенок, величиною в большую жабу, подкатился на трех лапах под ноги нам, поднял хвост и грозно зарычал, нюхая воздух розовым детским носом.

- Тю!

Выскочила откуда-то сбоку молодая голоногая баба и, гневно всплеснув руками, закричала:

- Юфим, да я ж тебя зову, зову...

- Хиба ж я не слышу...

- Где ж ты был?

Мой спутник молча показал ей дулю и ввел меня во двор хаты, соседней с тою, у которой осталась голоногая женщина, истекая крепкой руганью и нелюбезными пожеланиями.

Две старухи сидели в двери маленькой хатки, одна - круглая, встрепанная, как разбитый ударами кожаный мяч, другая - костлявая, переломленная в спине, с темным сердитым лицом; у ног их лежала, вывалив тряпичный язык, большая, как овца, собака, с вытертою шерстью и красными слезящимися глазами.

Юфим подробно рассказал, как он меня встретил и на что я годен,- две пары глаз молча смотрели на него, одна старуха дергала головой на тонкой черной шее, другая, послушав, предложила мне:

- Седайте, я соберу вам вечеряти...

Маленький дворик густо зарос просвирняком и розетками подорожника, посреди него - телега без колес, с черными, как головни, концами осей. Гонят стадо, на хутор медленно льется широкий поток мягких звуков; изо всех углов двора ползут серые тени и ложатся на траву, отемняя ее.

- Все помрем, ненько,- уверенно говорит Юфим, постукивая трубкой о стену, а в воротах стоит голоногая, краснощекая баба и пониженным голосом спрашивает:

- Ты идешь или нет?

- Да надо ж сначала одно дело доделать, а потом...