Помпадуры и помпадурши :: Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович
Страница: 152 из 155 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕЗеленоглазая, холодная, седая... 13.05.10 - 05:18 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Так, например, спрашивали меня, правда ли, что Наполеон (они нарочно произносили это имя: Napoleoschkas – уменьшительное презрительное) торговал в Лондоне гусями, или правда ли, что он вместе с Морни содержал в Нью-Йорке дом терпимости?[ 167 ] и т.д. И все эти легкомысленные шуточки делались в то время, когда уже стоял на очереди грозный восточный вопрос...[ 168 ] Так продолжалось до осени. Наступили холода; а в моей комнате не вставляли двойных рам и не приказали топить ее. Я никогда не принадлежал к числу строптивых, но при первом жестоком уколе холода и моя самоотверженность дрогнула. Тут только я убедился, что надежда на то, что бог просветит сердце моего высокопоставленного амфитриона, есть надежда в высшей степени легкомысленная и несбыточная. Скрепя сердце я решился оставить негостеприимные степи и явился к князю с просьбой снабдить меня хотя такою суммой, которая была нужна, чтобы достигнуть берегов Сены.
– Я уже не настаиваю на выдаче мне должного, monseigneur, – сказал я, – на выдаче того, что я заработал вдали от дорогой родины, питаясь горьким хлебом чужбины... – И хорошо делаешь, что не настаиваешь... chenapan! – заметил он холодно. – Я прошу только одной милости: снабдить меня достаточной суммой, которая позволила бы мне возвратиться на родину и обнять мою дорогую мать! – Хорошо, я подумаю... chenapan! Дни проходили за днями; мою комнату продолжали не топить, а он все думал. Я достиг в это время до последней степени прострации; я никому не жаловался, но глаза мои сами собой плакали. Будь в моем положении последняя собака – и та способна была бы возбудить сожаление... Но он молчал!! Впоследствии я узнал, что подобные действия на русском языке называются «шутками»... Но если таковы их шутки, то каковы же должны быть их жестокости! Наконец он призвал меня к себе. – Хорошо, – сказал он мне, – я дам тебе четыреста франков, но ты получишь их от меня только в том случае, если перейдешь в православную веру. Я с удивлением взглянул ему в глаза, но в этих глазах ничего не выражалось, кроме непреклонности, не допускающей никаких возражений. Я не помню, как был совершен обряд... Я даже не уверен, был ли это обряд, и не исполнял ли роль попа переодетый чиновник особых поручений... Справедливость требует, однако ж, сказать, что по окончании церемонии он поступил со мною как grand seigneur (вельможа) , то есть не только отпустил условленную сумму сполна, но подарил мне прекрасную, почти не ношенную пару платья и приказал везти меня без прогонов до границ следующего помпадурства. Надежда не обманула меня: бог хотя поздно, но просветил его сердце! Через двенадцать дней я был уже на берегах Сены и, вновь благосклонно принятый монсеньером Mona на службу, разгуливал по бульварам, весело напевая: Les lois de la France, Votre excellence! Mourir, mourir, Toujours mourir! О, ma France! О, ma mere!» («Законы Франции, ваше превосходительство! Умирать, умирать, всегда умирать! О, моя Франция! О, мать моя!») «La question d'Orient. Le plus sur moyen d'en venir a bout»[ 169 ]. Par un Observateur impartial. Leipzig. 1857. («Восточный вопрос. Вернейший способ покончить с ним». Соч. Беспристрастного наблюдателя. Лейпциг. 1857) «подозревают, что под псевдонимом „Беспристрастный наблюдатель“ скрывается один знаменитый московский археолог и чревовещатель; но так как подобное предположение ничем не доказано, то и этого автора я нашелся вынужденным поместить в число знатных иностранцев (прим.авт.)». «Хочу рассказать, как один мой приятель вздумал надо мной пошутить и как шутка его ему же во вред обратилась. На днях приезжает ко мне из Петербурга Кxxx, бывший целовальник, а ныне откупщик и публицист. Обрадовались; сели, сидим. Зашла речь об нынешних делах. Что и как. Многое похвалили, иному удивились, о прочем прошли молчанием. Затем перешли к братьям-славянам, а по дороге и «больного человека» задели[ 170 ]. Решили, что надо пустить кровь. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|