Портвейн в бурю   ::   Макдональд Джордж

Я снова забрался под одеяло и стал размышлять, что будет делать дядя, если портвейн так и не доставят. А затем мне пришло в голову, что, ежели снег не прекратится, а ветер разгуляется еще сильнее, дороги через холмистую часть Йоркшира, где располагается Кулвервуд, того и гляди, занесет.

Вьюга метет

Всю ночь напролет:

Что дяде сулит непогода, бедняге?

Иссяк в горький час

Портвейна запас,

И будет он пить только воду, бедняга!

В детской спаленке воспоминания прошлого подчиняли меня себе, и я повторял про себя переиначенный стишок до тех пор, пока не уснул.

Так вот, мальчики и девочки, если бы я писал роман, я призвал бы вас, так или иначе, сопоставить все факты: что я находился в вышеописанной комнате; что в тот вечер я впервые спустился с дядей в винный погребок; что я наблюдал отчаяние моего дяди и слышал его сетование по поводу отцовского небрежения. Могу добавить, что в ту пору и я сам не был столь безразличен к достоинствам стаканчика хорошего портвейна, чтобы не посочувствовать горю дядюшки, а со временем и его гостей, ежели они обнаружат, что снежная буря преградила путь долгожданному напитку. Если меня лично проблема оставила глубоко равнодушным, боюсь, что заслуга в том - вашей матушки, а не моя.

- Чепуха! - снова вмешалась матушка. - Вечно ты себя принижаешь, а других расхваливаешь - в жизни своей не встречала человека настолько скромного! Да говоря о портвейне, ты в жизни своей не выпил лишнего!

- Вот поэтому я его так и люблю, дорогая, - ответствовал отец. Благодаря тебе, эти "помои" меня уже не радуют!

В ту ночь мне приснился сон.

На следующий день стали прибывать гости. К вечеру собрались все. Гостей приехало пятеро - три "морских волка* и две "сухопутные крысы", как они сами называли друг друга под веселую руку: по чести говоря, недолго продлилось бы их веселье, кабы не я!

Тревога дядюшки заметно усилилась. По утрам он все более сдержанно приветствовал каждого нового гостя, спустившегося к завтраку. Прошу прощения, леди, я забыл упомянуть, что к тетушке, разумеется, съехались дамы. Однако для моего рассказа важны только гости, претендующие на портвейн, разумеется, не считая вашей матушки. Помянутых дам дядя-адмирал привечал едва ли не подобострастно. Я отлично его понимал. Старик инстинктивно пытался заручиться поддержкой незаинтересованных лиц на тот случай, если откроется страшная тайна его погребка. На два дня или около того запасов хватало, ибо у дядюшки было в избытке превосходного кларета и мадеры - об этих винах я мало знаю; и дядя с Джейкобом до поры ловко обходили подводные камни.

Портвейна мы так и не дождались - в отличие от рокового дня. Наступило утро кануна Рождества. Я сидел у себя в комнате, пытаясь сочинить песенку для Кейт - это ваша матушка, дорогие мои...

- Я знаю, папа, - отозвалась Эффи, явно гордясь своей осведомленностью.

- ...когда в комнату вошел мой дядюшка - ну ни дать ни взять Синтрам, которого по пятам преследуют Смерть и Тот, Другой. Кажется, именно эту чепуху ты читала мне на днях, верно, Эффи?

- Это не чепуха, милый папа, - горячо возразила Эффи, и я готов был расцеловать сестренку за заступничество, потому что это и впрямь не чепуха.

- Беру свои слова назад, - улыбнулся отец, и добавил, оборачиваясь к матушке: - Твое влияние, дорогая; мои дети настолько серьезны, что даже шутку принимают за чистую монету. Как бы то ни было, для дяди время шуток миновало. Если он походил не на Синтрама, так на Того, Другого. "Дороги обледенели - то есть завалены снегом, - сообщил бедняга. - Осталась последняя бутылка портвейна, и что скажет капитан Кокер...