После смерти (Клара Милич)   ::   Тургенев Иван Сергеевич

Аратов удивился, когда она привела его к нему; но Платонида Ивановна так настойчиво стала просить своего Яшеньку позволить Парамону Парамонычу (так звали лекаря) осмотреть его - ну хоть для нее! - что Аратов согласился. Парамон Парамоньгч пощупал у него пульс, посмотрел на язык - кое-что порасспросил - и объявил, наконец, что необходимо нужно его "поавскутировать". Аратов был в таком повадливом настроении духа, что и на это согласился. Лекарь деликатно обнажил его грудь, деликатно постучал, послушал, похмыкал - прописал капли да микстуру, а главное: посоветовал быть спокойным и воздерживаться от сильных впечатлений "Вот как! - подумал Аратов... - Ну, брат, поздно хватился!"

- Что такое с Яшей? - спросила Платонида Ивановна, вручая Парамону Парамонычу на пороге двери трехрублевую ассигнацию. Участковый лекарь, который, как все современные медики, - особенно те из них, что мундир носят, - любил пощеголять учеными терминами, объявил ей, что у ее племянника все "диоптрические симптомы нервозной кардиалгии - да и фебрис есть". "Ты, однако, батюшка, говори попроще, - отрезала Платонида Ивановна, - латынью-то не пугай; ты не в аптеке" - "Сердце не в порядке, - объяснил лекарь, - ну и лихорадочка..." - повторил свой совет насчет спокойствия и воздержания. "Да ведь опасности нет?" - с строгостью спросила Платонида Ивановна (смотри, мол, опять в латынь не заезжай!). "Пока не предвидится!"

Лекарь ушел - а Платонида Ивановна пригорюнилась... однако послала в аптеку за лекарством, которое Аратов не принял, несмотря на ее просьбы. Он отказался также и от грудного чаю. "И чего вы так беспокоитесь, голубушка? говорил он ей, - уверяю вас, я теперь самый здоровый и счастливый человек в целом свете!" Платонила Ивановна только головой качала. К вечеру с ним сделался небольшой жар; и все-таки он настоял на том, чтобы она не оставалась в его комнате и ушла спать к себе Платонида Ивановна повиновалась - но не разделась и не легла; села в кресло - и все прислушивалась да шептала свою молитву.

Она начала было дремать, как вдруг страшный, пронзительный крик разбудил ее Она вскочила, бросилась в кабинет к Аратову - и по-вчерашнему нашла его лежавшим на полу

Но он не пришел в себя по-вчерашнему, как ни бились над ним С ним в ту же ночь сделалась горячка, усложненная воспалением сердца.

Через несколько дней он скончался.

Странное обстоятельство сопровождало его второй обморок. Когда его подняли и уложили, в его стиснутой правой руке оказалась небольшая прядь черных женских волос. Откуда взялись эти волосы? У Анны Семеновны была такая прядь, оставшаяся от Клары, но с какой стати было ей отдать Аратову такую для нее дорогую вещь? Разве как-нибудь в дневник она ее заложила - и не заметила, как отдала?

В предсмертном бреду Аратов называл себя Ромео после отравы, говорил о заключенном, о совершенном браке; о том, что он знает теперь, что такое наслаждение Особенно ужасна была для Плато-ши минута, когда Аратов, несколько придя в себя и увидав ее возле своей постели, сказал ей:

- Тетя, что ты плачешь? тому, что я умереть должен? Да разве ты не знаешь, что любовь сильнее смерти? Смерть! Смерть, где жало твое? Не плакать, а радоваться должно - так же, как и я радуюсь

И опять на лице умирающего засияла та блаженная улыбка, от которой так жутко становилось бедной старухе.