Последнее приключение   ::   Додерер Хаймито

- Да ты и сейчас еще ребенок, Говен, - сказал сеньор Руй, - хотя в то же время и подрастающий рыцарь. Если мы доберемся целыми и невредимыми, тебя посвятят в рыцари при дворе герцогини. А мне-то сорок, и, стало быть, я много дольше тебя, дольше чем вдвое, живу на этой земле. Ты еще лежал в пеленках, а я уже давно был рыцарем.

Говен в полной растерянности смотрел на своего господина. Лишь через некоторое время он, так сказать, снова обрел дар речи.

- Вдвое дольше, чем я... даже еще дольше, - проговорил он, и потом вдруг: - Но вы ведь женитесь на герцогине, сеньор Руй?

- А это, похоже, в первую очередь придется решать с драконом, - ответил сеньор с коротким смешком.

Мерным шагом шли кони, иной раз ненадолго припускали мелкой рысцой, а потом острие алого копья впереди покачивалось, как и прежде, в медленном ритме. Дорога не менялась, медленно проплывал мимо лес, на третий и на четвертый день равно как и в первый.

Немало было кругом лесных ключей, под этими безмолвными сводами уже издали слышалось их журчание. Дорога отлого ползла вверх, так же отлого спускалась вниз, снова бежала ровной лентой. Она почти не изгибалась и видна была далеко впереди: лента из мха и низкорослой травы, а над нею лента голубого неба меж древесных вершин. Там и сям приоткрывались светлые прогалины, стволы расступались, и коням тогда было привольно пастись.

Еще накануне вечером, когда раскидывали лагерь для ночевки на опушке, Говен приметил странных птиц, которые теперь стали попадаться все чаще: крупные, жирные, наподобие зобастых голубей, только много крупнее, с длинными колышущимися перьями, свисавшими с хвоста. Обычно они сидели по нескольку штук рядом на нижних ветвях, не выказывали ни малейшего испуга и не поднимались даже при приближении всадников. И никогда они не издавали никакого звука - ни свиста, ни воркованья, - сидели, будто немые. В очередной раз, когда всадники проезжали под одной из таких бело-золотых стай, сидевшей на ветвях, сеньор Руй велел пустить в ход лук, выразив надежду, что из этих жирных каплунов получится отменное жаркое. Говен, не спешиваясь, вынул из колчана стрелу - не остроконечную, а с тупой головкой, какими стреляют при охоте на птиц, - проворно натянул короткую тетиву, уперев нижний конец лука в сапог, нацелился, выстрелил и попал: одна из птиц упала, причем не трепыхаясь, а испустив дух от одного только удара стрелы. Сеньора Родриго удивило, что в столь крупной твари так мало живучести, но еще больше он был удивлен тем, что другие птицы продолжали спокойно сидеть на ветвях, хотя Говен пустил еще несколько стрел, из которых две попали в цель. Один из стремянных спешился, поднял птиц и собрал стрелы. Даже уже на ощупь трофеи Говена были многообещающими тушки плотные, мясистые. Вечером их поджарили на костре. И с тех пор лакомились ими ежедневно.

Часто сеньор Руй с пажом сворачивали с дороги в глубь леса, тогда как стремянные за неспешной болтовней продолжали ехать дальше; поначалу во время таких объездов, делая всякий раз длинный крюк и вновь выезжая на прежний путь, они решили, что лес повсюду одинаков - пустой и просторный, почти без сухостоя. Но в последние дни стволы будто начали сдвигаться плотнее, густая молодая поросль все чаще преграждала дорогу коням. И почва становилась все более неровной. Вскоре пришлось на значительных отрезках пути подниматься в гору.

Десятый день ехали они сквозь лес, вплотную подступавший к ним. Они уже соскучились по горизонту, по далям. Будто глубоко под водой пролегал их путь, и вода эта была бесконечна, как море, но и недвижна, как горная гряда.