Последние распоряжения   ::   Свифт Грэм

И теперь, когда мы миновали изгиб Пирса, можно смотреть сквозь пелену на центр Маргейта, точно мы оказались на разных берегах, на разных островах. Нам видны Марин-террас и вереница увеселительных заведений, мимо которых мы ехали, — они подмигивают нам огоньками, как маленькие игрушечные домики, словно пытаются сказать: эй, мы здесь. А за ними, на фоне бледной полосы в небе, вырисовывается чертово колесо и горка, и можно даже представить себе, что сейчас там катаются какие-нибудь ненормальные — в раскачивающихся кабинках, дребезжащих машинах, вопят и орут под дождем и ветром, точно они еще большие психи, чем мы.

Вик уже добрался до конца. Он замирает там, вглядываясь вдаль. Капитан на мостике. Над ним, на приподнятой части Пирса, возвышается башенка с сигнальным огнем, как маленький маячок, но там, где стоит он, только каменная площадка и обрыв. Он начинает прохаживаться туда-сюда, поджидая нас. Это кстати, что Вик дошел до места первым, посмотреть, все ли в порядке, не забыли ли чего, нехорошо ведь будет, если что-то упущено. Мы догоняем его, а он оборачивается и глядит на нас, прямой и неподвижный, точно ветер решил огибать его стороной, и выдает нам одну из своих корректных улыбок, которые всегда держит про запас. Пристальней всех он глядит на меня.

— Ну вот и пришли, — говорит он. Но здесь нет ничего, кроме огромных каменных плит, уложенных вплотную друг к другу, — все они корявые, щербатые, в ямины налилась вода, — и низкого гранитного парапета, вроде бордюра на тротуаре, почти совсем разбитого, да еще ветра, брызг и дождя. С одной стороны волны кидаются на Пирс и расшибаются вдребезги, а с другой булькают и квохчут, точно извиняясь. В одном направлении Маргейт и Страна Грез, в другом открытое море. Хотя там не только открытое море, потому что теперь, когда мы можем заглянуть за приподнятую часть Пирса, нам становится видна старая ржавая железная конструкция, торчащая из воды ярдах в трехстах, похожая на остатки разрушенного моста. Волны так и скачут вокруг нее.

— Это Дамба, — говорит Винс. Ему приходится повысить голос: мешает ветер. — Тот ее кусок, который никак не снесет.

— Может, сегодня снесет, — говорит Ленни.

Мы в конце пути, и я держу Джека. Вы, наверно, знаете, как надо действовать в конце. Я всегда думал, что будет пауза, время, чтобы в последний раз собраться с мыслями, и кто-нибудь, может, захочет что-нибудь сказать и подаст знак. Будет небольшая задержка, как если бы вы сели за стол с иностранцами и стали озираться по сторонам, потому что не знаете, принято ли у них читать молитву. Но я не медлю. Я вынимаю из-под плаща банку, Джек Артур Доддс, и ничего не говорю, просто зажимаю ее под локтем и отвинчиваю крышку, точно все остальное уже сделано, и тут дождь начинает ослабевать, как будто он устроил перерыв, чтобы нам можно было спокойно развеять прах, и это само по себе уже знак, больше не надо. Мы в конце. Я спросил: «Чем он занимался в конце?», и Эми ответила: «Сидел в кровати, слушал радио, а потом, сказала сестра, он снял наушники, так спокойно, аккуратно, и сказал: „Ну вот. Теперь все в порядке“, и она на минутку вышла по какой-то надобности, а когда вернулась, он был уже мертвый». Я отворачиваю крышку и сую ее в карман, потом становлюсь спиной к ветру, протягиваю вперед руку с банкой и говорю: «Давайте» — словно предлагаю им коробку с леденцами или раздаю паек. Не торопитесь, каждый по очереди, две руки зараз туда не пролезут. Ленни берет первым, вынимает горсть — кое-что просыпается у него между пальцами, — и Вик говорит: «Вытрите руки насухо» — и сам вытирает свои платком, и мне ясно зачем. Это чтобы Джек не прилип к нам, чтобы часть Джека не осталась на наших руках. Но у меня и платка нет, не сообразил как-то. Сегодня тем более, мне это и в голову не пришло — платок захватить.