Последний пейс   ::   Гурфель Бенор

Потом, чтобы не выходить на улицу и не попасть под наружное наблюдение, тащили её тяжеленную по коридорам и чердакам огромного дома, в котором жили. Выйдя, по их мнению, из зоны наблюдения, Цвия и Алик повезли сумку в безопасное место, а она вернулась домой, стали ожидать мужа с "экскортом".

А вот серьёзно-напряжённое лицо её завлаба доктора Марью.

- Вы знаете, - говорит он с трудом. - Вам надо сегодня же, немедленно, пройти профилактический медицинский осмотр в Онкологическом Институте.

- Хорошо, - улыбаясь, отвечает она. - Я пройду его завтра, ладно? Да не волнуйтесь вы так. Я его проходила много раз. Чистая формальность.

- Нет, нет только сегодня и прямо сейчас, - неожиданно настойчиво повторяет мягкий Марью.

Серьёзное лицо д-ра Пуусс - женщины - врача-онколога. И заключение: "Мы предпологаем наличие злокачественной опухоли. Вам следует немедленно, вы слышите, немедленно дать телеграмму вашему мужу, чтоб он приехал, где бы он не находился, домой. (Всё это совпало с Первым научным симпозиумом еврейских учёных, лишившихся работы за желание эмигрировать в Израиль. Когда через несколько дней Марк был задержан в Москве и майор Есмикеев доставил его домой, "диагноз" Онкологического Института был тутже забыт).

Так под мягкое гудение моторов и под волны своих воспоминаний она незаметно достигла города. Города, где она прожила большую часть своей жизни. Города, где она училась, работала, создала семью, родила сына и похоронила отца. Города, в котором жило много её друзей и подруг и с которым она встречалась сейчас в последний раз.

Самолёт покатил, подпрыгивая по взлётной полосе, и подрулил к стоянке. Пассажиры потянулись к выходу. Так как она сидела в последнем ряду, она и выходила последней. Выйдя на верхнюю площадку трапа, она огляделась. Был мягкий, сиреневый вечер, невдалеке светил огнями аэропорт. Внизу у трапа, справа, стояли два милиционера. Пути для отступления не было, и она стала медленно спускаться по ступеням. Спустившись, она попыталась свернуть влево, но один из них преградил ей путь.

- Наталья Исааковна Малкина? - Полуутвердительно произнёс он.

- Да,.. - неуверенно отозвалась она.

- Пройдёмте с нами.

- А в чём дело?

- Пройдёмте. Там вам объяснят. У вас паспорт с собой?

- Да. Вот паспорт. Видите, паспорт в порядке... Я не понимаю...

- Так вы жили в Энске? - удивлённо произнёс второй, рассматривая паспорт. - Ну ничего, пройдёмте, там разберёмся.

Делать было нечего, и они зашагали к зданию аэропорта. Зайдя в аэропорт и пройдя коридорами, они подошли к комнате, на двери которой было написано "Для иностранцев". В комнате никого не было, кроме ярко накрашенной блондинки, по-видимому, хозяйки.

Все сели и стали ждать. Молчание затянулось и становилось всё тяжелее и тяжелее. Внезапно раскрылась дверь и вошёл пожилой представительный мужчина с посеребренными висками и тяжёлым лицом. Милиционеры встали. Пристально раглядывая её, он спросил:

- Наталья Исааковна, зачем вы приехали в Энск?

- Я приехала посетить могилы моих родных: моего отца и моей тёщи. А что, это запрещено?

- Нет, но вы иностранная гражданка, а у нас закрытый город и въезд иностранцам запрещён. Завтра первым самолётом вы будете отправлены обратно, по месту жительства.

- Какая же я иностранная гражданка?! Вы видите, вот нормальный советский паспорт.

- Вижу, но вы получили разрешение на выезд и с этого момента вы иностранка. Откажитесь от разрешения, и вы будете допущены в Энск, - добавил он, скупо улыбнувшись.

- Я за это разрешение четыре года боролась,.. - горько сказала Талла и тут появилась новая мысль:

- Послушайте, сейчас уже ночь. Я возьму такси и в сопровождении ваших людей поеду на кладбище, побуду там у могил и вернусь, а утром рано улечу.

- Не знаю, не знаю, - заколебался начальник. Потом решился: - Я пойду спрошу у Москвы, - и вышел. Потянулись длинные минуты.