Последняя глава (Книга 1)   ::   Голсуорси Джон

Тишина и холодный свет за окном отрезвили ее. Пыл ее охладел. Хьюберт прав. Зачем выставлять напоказ душу? Нет! Только не это. Личные связи - другое дело, к ним придется прибегнуть; и уж тут-то она для него постарается!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Адриан Черрел был одним из тех любителей деревенской жизни, что постоянно живут в городе. Работа удерживала его в Лондоне, где он опекал целую коллекцию останков доисторического человека. Он задумчиво взирал на челюсть из Новой Гвинеи, получившую восторженные отзывы в печати, и говорил себе: "Очередная шумиха! Просто низший тип Homo sapiens {Мыслящий человек (лат.).}", - когда швейцар доложил:

- Вас спрашивает молодая дама, сэр, - кажется, мисс Черрел.

- Пусть войдет, Джеймс, - сказал он и подумал: "Динни? Как ее сюда занесло?"

- А! Динни! Канробер утверждает, что это челюсть яванского питекантропа, Моклей - эоантропа, а Элдон П. Бэрбенк - австралопитека. А я говорю - sapiens: взгляни на коренной зуб.

- Вижу, дядя Адриан.

- Совсем как у человека. У этого типа болели зубы. Зубная боль признак высокоразвитой культуры. Недаром росписи Альтамиры были найдены в пещерах кроманьонской эпохи. Этот парень, безусловно, Homo sapiens.

- Зубная боль - признак культуры? Забавно! Я приехала в город поговорить с дядей Хилери и дядей Лоренсом, но подумала, - если сначала мы с тобой пообедаем, я буду чувствовать себя увереннее.

- Ну тогда пойдем в кафе "Болгария", - сказал Адриан.

- Почему?

- Потому что там пока еще хорошо кормят. Это новый ресторан, там пропагандируют все болгарское, и мы сможем пообедать вкусно и дешево. Хочешь попудрить нос?

- Хочу.

- Тогда иди вон туда.

Дожидаясь племянницы, Адриан стоял, поглаживая козлиную бородку, и прикидывал, что можно заказать на восемнадцать шиллингов шесть пенсов; он был государственным служащим без собственных средств, и у него редко оказывалось в кармане больше одного фунта стерлингов.

- Дядя Адриан, - спросила Динни, когда они сидели за глазуньей по-болгарски, - что ты знаешь о профессоре Халлорсене?

- Это тот, который собирался открыть в Боливии первые очаги цивилизации?

- Да, и взял с собой Хьюберта.

- А! Но, кажется, бросил его где-то по дороге.

- Ты с ним знаком?

- Да. Я познакомился с ним в тысяча девятьсот двадцатом году, мы вместе поднимались на Малого Грешника в Доломитах.

- Он тебе понравился?

- Нет.

- Почему?

- Видишь ли, он был вызывающе молод, обогнал меня и первым взобрался на вершину... Он чем-то напоминал мне бейсбол. Ты видела когда-нибудь, как играют в бейсбол?

- Нет.

- А я однажды видел, в Вашингтоне. Они поносят противника, чтобы его расстроить. Обзывают сосунком, ловкачом и президентом Вильсоном, - словом, всем, что только в голову придет, - как раз, когда он собирается ударить по мячу. Такой уж у них обычай. Лишь бы выиграть, любой ценой.

- А ты сам разве не думаешь, что главное - выиграть, любой ценой?

- Кто же в этом признается?

- Но ведь все мы ничем не гнушаемся, если нет выхода?

- Да, так бывает даже в политике.

- А ты бы пытался выиграть любой ценой?

- Наверно.

- Нет, ты бы не стал. А вот я - да.

- Ты очень любезна, детка, но откуда вдруг такое самоуничижение?

- Я сейчас кровожадна, как комар: жажду крови недругов Хьюберта. Вчера я читала его дневник.

- Женщина еще не утратила веры в свое божественное всемогущество, задумчиво произнес Адриан.

- Думаешь, нам это угрожает?

- Нет, как бы вы ни старались, вам никогда не удастся уничтожить веру мужчин в то, что они вами командуют.

- Как лучше всего уничтожить такого человека, как Халлорсен?

- Либо дубинкой, либо выставив его на посмешище.

- Наверно, то, что он придумал насчет боливийской цивилизации, чепуха?

- Полная чепуха.