Последняя граната   ::   Светиков Виктор Николаевич

Зачем человеку навязывать помощь, когда она ему не нужна? Навязчивая опека лишь ослабляет человека».

Впоследствии Александр убедился, что сержант Аллядинов и в самом деле в мелочной опеке не нуждается. Он прекрасно знал предмет занятий, к тому же знал и конкретные условия применения того или иного параграфа устава.

Проверив все, Демаков доложил командиру роты о готовности к выходу на задание. Как раз в это время солнечные лучи на востоке неровно обрезали вершины гор, подсвечивая место, где после вчерашнего утомительного марша рота остановилась на ночлег.

— Связь держать постоянно, — еще и еще раз наставлял командир роты старший сержант Александр Федяшин. — Мало ли что может произойти...

— Даже с того света поддерживать? — не удержался от шутки Кушнарев. Его улыбчивый взгляд говорил о том, что офицера, казалось, мало тревожат душманские засады, перспектива быть раненым. Он мог шуткой разрядить напряженную обстановку, нарочитой грубостью заживить сердечные раны. Юному лейтенанту Тарнакину, получившему от любимой недоброе письмо, он процитировал: «Мы для богов — что для мальчишек мухи. Нас мучить — им забава». А потом улыбнулся и заметил: «Дорогой Саша, мы бы никогда не влюбились, если бы не были наслышаны о любви. В общем, относись к этому философски, жизнь, она в контрастах и переменах».

Тарнакин слушал его и щурил глаза. Иронические рассуждения товарища, удивительно, не то что бы успокаивали, но не давали разрастаться сердечной боли. Банальность ведь не переносима в устах тех, кто придает ей значительность. А Кушнарев все свои изречения, даже порой самые серьезные, произносил шутливым тоном. В нем жил неистребимый оптимист. Он редко оглядывался назад, смотрел только вперед.

— Даже с того света, Володя, поддерживайте связь, — серьезно заметил ротный после небольшой паузы. — И желаю вам ни пуха...

— С чертом оно веселее, — снова отозвался Кушнарев.

— У мусульман чертей нет, — поддержал его Демаков. — У них шайтаны.

Вот так они и расстались с первыми лучами солнца, согревая друг друга бодрым настроением.

Расставание перед опасным заданием, когда не знаешь, вернешься живым или нет, всегда тягостно. Тем более, когда оставляешь в опасности близкого друга. Именно здесь, в сложной обстановке, у молодых офицеров проснулось по-настоящему сильное, всегда готовое претвориться в действие чувство товарищества, взаимной спаянности. Они стали друг для друга дороже, чем братья.

Демаков долго смотрел вслед Володе Кушнареву, шагающему по пустынной дороге к своим подчиненным. Сейчас он казался совсем маленьким под огромным шатром неба.

До точки, указанной Федяшиным, Александр предполагал дойти до двух часов пополудни. И хотя дорога уже свернула из долины, горные кручи еще не подступили близко к ней. Местность до самого разрушенного кишлака была открытой. Здесь раньше дехкане возделывали землю. Но сейчас на делянках никто не работал, словно вымерло все. Демаков вел взвод осторожно, хотя знал, что душманы вряд ли попытаются напасть днем да еще на хорошо просматриваемой дороге. У них другие повадки — шакальи, действовать в открытую бандиты не решаются. Все же охранение двигалось далеко впереди. И сам Александр, разговаривая с Валиевым, зорко осматриваясь вокруг, ничего не упускал из виду. Правая рука офицера крепко сжимала цевье автомата, другой рукой он время от времени вытирал носовым платком пот с лица. Солнце уже растопило утреннюю прохладу и теперь не гладило, а пекло.

— Так, говорите, у вас морозит? — обратился лейтенант к солдату, с трудом представляя, что где-то еще лежит снег, а по утрам стоят морозы.

— Вроде так, — закивал головой Фердинанд. Пот ручьями катился по его лицу, на спине выступили мокрые пятна.