Последняя мечта (рассказы)   ::   Титов Александр

Совсем недавно этот гривенник был старым рублем, а теперь он сам по себе гривенник вместо рубля.

- Гривенник он и есть гривенник, рублем ему никогда не бывать, котенок никогда не станет быком.

- Так почему же за бутылку водки ты платишь теперь не двадцать пять рублей, а два с полтиной? - ударял я в самое болезненное место.

Дедушка задумчиво кряхтел, хмыкал, крыть ему было нечем. Достав из кармана пригоршню мелочи, старательно ощупывал каждую монетку, шевелил губами и наконец объявлял, что у него целых восемьдесят копеек. Кто добавит?

- Довольно тебе, старый идол, угомонись! - ворчала бабушка, не показываясь из чулана. - Всю пенсию пробулькал, сидим на сухой картошке да на капусте, никакой помощи от тебя в доме, одни убытки. Глот несчастный! У нас малый в школу ходит, ему хорошее питание для головы требуется...

- Хорошее питание требуется для одной штуки, а не для головы, - теребил монеты дедушка, - нам, как говорится, не до блинцов, был бы хлебушек с винцом. А внук меня простит. Что ему горевать - он скоро при коммунизме будет жить!

Когда объявили денежную реформу, многие жители поселка кинулись тратить старые деньги, раскупали все залежалые товары. Бабушка долго колебалась, не зная, что делать, - доставала из сундука тряпицу, разворачивала ее, пересчитав бумажки, тихонько над ними причитала.

- Иди, старая, в магазин, пока не поздно! - ухмылялся дедушка. - Да не забудь винца побольше купить. Его пока еще и на старые деньги дают. Вино есть вино!

Все деньги, все законы пропадут, рассыплются в прах, в бумажную пыль, а вино заквасится само собой, коль бог его придумал...

- Ты же, старый пьяница, околеешь - гроб не на что будет заказать. Бабушка всхлипывала, упрятывая ключ в печурку, забитую всяким тряпьем.

Но вскоре и она поняла, что старые деньги пропадают безвозвратно, пошла-таки в магазин. К тому времени товаров там почти не осталось, кроме хомутов и резиновых костюмов - "против атомной войны", как пояснил продавец, - на голову надевалась резиновая шапка с очками и противогазом в виде хобота. Бабушка купила два хомута и один такой костюм. Принесла домой, швырнула их под ноги дедушке, заголосила, запричитала и ушла в свой чулан готовить ужин.

Дедушка ощупал покупки, громко рассмеялся:

- Экая дура!.. Ну, ладно, не голоси. Эти хомуты мы с Пал Иванычем куда-нибудь определим, а резиновый костюм прибережем к твоим похоронам авось подольше в нем не протухнешь!

Как-то вечером, в разгар посиделок, мне вздумалось примерить этот самый костюм с очками и противогазом. Зашел за печку, кое-как напялил его на себя. Очень уж неловко было его надевать. Штанины вихлялись, не хотели налезать на ноги.

Резина пищала на сгибах, сопротивлялась, воняла магазинной затхлостью.

Стеклянные очки сразу запотели, воздух через противогаз шел туго, пока я не догадался свинтить с него крышку. В этом наряде я выбрел враскорячку, чтобы выглядеть забавнее, на середину комнаты.

Мужики, увлеченные политическим спором, поначалу не обратили на меня никакого внимания, но дедушка сразу почуял запах слежавшейся резины.

- Кто это? Кто пришел?.. Бабка, кто зашел в хату?

Все обернулись, увидели меня и, как мне показалось, изрядно перепугались.

Молча глядели на меня, не зная как быть: то ли ругаться всерьез, то ли обернуть дело шуткой.

Из чулана появилась бабушка, огрела меня несколько раз мокрой кухонной тряпкой, чмокающей по резине.

Я снял костюм и подсел потихоньку к бабушке, пересчитывающей старые деньги, которые она так и не успела обменять на новые. За эти деньги теперь ей ничего не продавали, как ни навязывала она их продавцам. Берегла она зачем-то и две ассигнации с портретами царицы Екатерины.