Потомок Микеланджело   ::   Левандовский Анатолий Петрович

Аннотация: Повесть «Потомок Микеланджело» посвящена драматичным страницам истории Франции — борьбе тайных революционных организаций против диктатуры Наполеона Бонапарта. Центральной фигурой этой борьбы выведен Филипп Буонарроти, друг и соратник Бабефа, один из руководителей заговора Равных.

Автор книги Анатолий Левандовский известен читателю повестями о Жанне д'Арк, Робеспьере, Дантоне, Сен-Симоне. В Политиздате были изданы его книги о Марате, Сен-Жюсте, Бабефе.

---------------------------------------------

Анатолий Петрович Левандовский

Потомок Микеланджело

Это был человек выдающегося таланта, потомок Микеланджело, итальянский поэт, как Ариосто; он писал по-французски лучше меня, рисовал, как Давид, играл на пианино, как Паэзиелло…



Наполеон

ПРОЛОГ

1



У Шербура побережье не лучше и не хуже, чем во всех соседних районах Нормандии: та же беспросветная серость неба и моря, сливающихся на горизонте под мутной завесой дождя, те же щербатые камни и глыбы вдоль безжизненного берега. Глыб здесь особенно много; против рейда даже несколько голых, обрывистых островков, иные из которых то исчезают в океане, то появляются вновь, иные же постоянно маячат унылыми каменными горбами. На одном из них — на острове Пеле [1] — расположен форт «Насьональ», место заключения «особо важных государственных преступников».



2



В конце века их было всего шестеро: Блондо, Буонарроти, Жермен, Казен, Моруа и Вадье. Пятеро были осуждены по заговору Равных, лишь чудом избежав гильотины, скосившей головы Бабефу и Дарте. Шестой, Вадье, оказался среди них случайно. Замешанный во многих «комплотах» против термидорианцев и Директории, он к заговору Бабефа прямого отношения не имел, и сильные мира, коль скоро он оказался в их руках, просто приплюсовали его к остальным, сводя старые счеты.

Все они были осуждены бессрочно и уже хлебнули лиха вдоволь. Вскоре по окончании Вандомского процесса, 1 мессидора V года Республики [2] , всех шестерых, словно диких зверей, посадили в железные клетки и так в течение двух недель волокли по размытым дорогам Нормандии, а за ними, пешком, следовали их близкие. Всех разместили в крепости, в каменных мешках, совершенно не приспособленных для жилья. Поскольку правительство Директории отпускало на содержание «преступников» жалкие гроши, из которых еще урывала и местная администрация, пища была скудной и отвратительной; все болели животами, а у слабого Казена началась цинга. Но болезни скрывали, ибо боялись тюремной больницы, которую не зря окрестили «морилкой». Конвойные были более милосердны, чем тюремное начальство: они частенько делились с поднадзорными своим солдатским куском. И, несмотря на строгий запрет, помогали сноситься с волей.

Сноситься с волей…

Не это ли было самым важным? Ибо иначе жизнь превратилась бы в бессмыслицу. А так нет-нет да и вновь оживала надежда…



3



О, как ожила она при вести о перевороте 18 фрюктидора! [3]

Вскоре после событий одному из друзей Буонарроти удалось переслать объемистое письмо, которое узники перечитывали сотни раз, пока не зачитали до дыр.

Наконец-то гибель Бабефа отрыгнулась этим тиранам, этим так называемым «директорам»! Директор Баррас, всегда трепетавший перед призраком роялизма, проведал о шашнях изменника Пишегрю, спевшегося с теми, кто мечтал о восстановлении монархии. Баррас тайно обратился за помощью к Бонапарту, только что одержавшему блистательные победы в Италии.