Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари) (Том 1)   ::   Сикибу Мурасаки

Тревожусь и за дитя, мучительно сознавать, что приходится ему влачить дни среди росы слез... О, приезжайте скорее!" - Он не смог договорить, а ведь и заплакать было неловко: "Не подобает мне обнаруживать перед людьми свою слабость". - Ах, как больно было глядеть на него! Едва выслушав поручение, я поспешила к вам. - И она передала матери ушедшей письмо.

- Все померкло в глазах моих, но это милостивое послание - словно луч света... - говорит та и читает.

"Я ждал, что время хоть немного развеет мою печаль, но напрасно; проходят дни и луны, а в сердце все живет мучительная тоска. К милому сыну устремляю думы свои, удрученный тем, что не вместе лелеем его. Будем же видеть в нем память об ушедшей, и, прошу Вас, скорее приезжайте с ним во Дворец", - любезно писал Государь.

Ветер капли росы

Разметал по Дворцовой равнине19.

Шуму его

Внимаю, а думы в тревоге

Стремятся к кустику хаги20 

такой песней заключалось высочайшее послание, но несчастная мать и дочитать не смогла.

- Теперь я поняла, сколь тяжким испытанием может быть долголетие, говорит она. - Стыдно становится "при одной лишь мысли: что думают сосны из Такасаго?" (5). Тем более неуместно появляться мне теперь за Стокаменными стенами21. Как ни признательна я Государю за частые послания, все же решиться трудно... А дитя... Что у него на сердце? Наверное, только и мечтает о том, как бы поскорее оказаться во Дворце. Его желание понятно, но, увы, печально сознавать... Так и передайте потихоньку Государю. О, я понимаю, что оставаться в доме столь злосчастной особы ему тоже нельзя. Не к добру, да и слишком высоко его положение, чтобы жить в этом бедном жилище...

Мальчик тем временем лег почивать.

- Хотела я повидать маленького господина, чтобы подробно рассказать о нем во Дворце, но Государь ждет меня, да и поздно уже... - И госпожа Югэи спешит откланяться.

- О, как желала бы я поделиться с вами своими горестями, дабы хоть мимолетный просвет узреть во "мраке блужданий" (3), - говорит мать ушедшей. - Заходите ко мне просто так, без дела, чтобы мы могли побеседовать неторопливо. Все эти годы лишь с радостными и торжественными вестями наведывались вы сюда, и вот теперь - какому посланию одолжена я удовольствием видеть вас! Снова и снова думаю я о том, сколь горестна моя доля! А какие надежды подавала моя бедная дочь с самого рождения! Покойный Адзэти-но дайнагон до последнего своего часа все наставлял меня: "Непременно выполните мое заветное желание - отдайте дочь во Дворец. Не падайте духом и не теряйте надежды из-за того, что меня не будет рядом с вами". И хотя мне-то самой казалось, что становиться придворной дамой, не имея надежного покровителя, не так уж и почетно, скорее наоборот, все-таки, не желая нарушить его завета, отдала я ее во Дворец, и что же? Именно на ней остановился милостивый взор Государя, отчего сделалась она предметом беспрерывных оскорблений и грубостей со стороны остальных. О, она не жаловалась и продолжала жить во Дворце, однако все больше злобы скапливалось в сердцах ее соперниц, невзгоды сыпались на нее со всех сторон, и в конце концов бедняжка занемогла тяжкой болезнью, которая и пресекла ее жизнь. Потому-то я скорее с горечью думаю о великой благосклонности Государя. Но, ведь вы понимаете, причиной тому мое неразумное "сердце, блуждающее во мраке"... (3) - И, не сумев договорить, она задохнулась от слез.

Между тем настала глубокая ночь.

- Так же изволит думать и сам Государь. "Я прихожу в отчаяние, говорит он, - при мысли, что столь короткий срок был отпущен нам и по моей вине. Право же, если бы я не предавался влечению чувств столь безоглядно, если бы не навлекал на себя неудовольствие окружающих необузданностью своих желаний...