Повести Зайцева   ::   Боссарт Алла

" - В смысле так, что здесь, в "Космосе" башляешь - так отстегнула, давай, порядка не знаешь, новенькая, что ль? Вроде Стас тебя не показывал... Э! водила резко вдруг заложил к бровке и стал. - Да тут у нас партизанят некоторые... Точно? У наших девчонок клиентуру перебиваешь, а? Так? Колись, колись! - ласково и страшно пел водила, и Лиза от ужаса не унимала и даже не замечала слез. - Я выйду... - шепнула она. - Можно? - Только осторожно, - ухнул таксист и схватил ее за руку. - Выйдет она, ага. А бабки? Спасибо скажи, что не сдал куда следует. Ну! - заорал вдруг. Платить, короче, будем или глазки строить?! "Дура-а-ак!!" - заблажила Лизка в голос, бросила в жуткую морду мятый червонец, рванулась вон, зацепилась за высокий волжский порожек и приникла к тротуару, как Антей, во всю свою роскошную лайковую длину. Адская колесница с поборником территориального кодекса на борту взревела и канула в пробуждающейся преисподней. А Нина бросалась на каждый вой лифта, редкий в этот час, к двери, и отпирала, и застывала в проеме, свесив бесполезные руки. Но вой стихал этажом ниже: возвращая семье Виталика Вовнобоя, сумасшедшего программиста, иссякшего в наслаждениях виртуальных игр. Или уносился вверх - сгружалась Валька Бочкина, известная дому путана. "Убью, - планировала Нина, улавливая безмятежный стук утренних каблучков. Никогда, никогда больше не буду на нее кричать, бедный мой кролик, только вернись поскорее... Только вернись, потаскушка, тварь такая - что я с тобой сделаю, даже не знаю, что я сделаю с тобой!" - Мамочка! Мама, это я. Мамочка, але! - но не было сил отвечать. - Ты чего молчишь, мам, ты слышишь меня? - Прекрасно слышу. Не ори. - Мам, ну не обижайся! Мам! Знаешь, я не добралась до дому... - Я заметила. - Нет, ну послушай, тут троллейбус сломался по дороге, слышишь? И я уже не успевала доехать, ты слышишь меня, мам? Я пойду прямо в школу, о'кей? - О - что? - Ма, ну ладно тебе! Так я - в школу, хорошо? Нина положила трубку. Лиза положила себе еще карбоната и красной рыбы из припасов, которыми Палыч снабжал Настю в отсутствие родителей. Настя шорты положила на полку, сапоги - в коробку на шкаф и куртку положила на место - в пакет и в чемодан. Никита Гарусов положил под подушку забытый Настей в спешке лифчик, который она иногда надевала для солидности, и, наконец, уснул. Свинина положила под язык таблетку валидола и принялась яростно ее сосать, готовясь к титанической битве идеологий. Олег вместе с двумя хирургами, анестезиологом и не захотевшей ломать компанию пожилой операционной сестрой с фронтовым партийным стажем положили - вот только что - партбилеты и заявили о своем выходе из рядов. А предприниматель Гарри Мур положил себе вернуть сегодня на фирму машину (пыльно-зеленую "феррари") и покататься остаток дня на метро: освоиться некоторым образом с рекой той жизни, в которую он намерен вступить вновь, не изучив нового брода и даже не допуская на своей Амстердам-авеню мысли, что привычный брод может изменить профиль, химический состав - ну и вообще исчезнуть. А не мешало бы, между прочим, сообразить, глядя, как хорошеет в целом столица! Когда Лиза вернулась из школы, еще стоял белый день, но квартира была щедро иллюминирована, а прихожая завалена свертками и сумками. Мать открыла ей возбужденная, с блестящими глазами, причесанная и даже выкрашенная в новый соломенный цвет. Новые зеленые серьги качались под челюстью, как маятники. Короткое болотного цвета платье - незнакомое - высоко открывало сохранные еще ноги в черных колготках. - Чо это ты? - опешила Лиза. - А что такое? - засмеялась мать. - У моей дочери сегодня день рождения, и по такому поводу она даже соизволила прийти домой! Нина исполнила пируэт и затрубила в рупор из ладоней: - "Здравствуйте, товарищи учащиеся десятых классов! Па-здрравляю вас..." - Мама! - крикнула Лиза.