Повести   ::   Кунин Владимир

Афишы были прекрасны:

«Стой, прохожий! Один ты или с дамой, остановись перед рекламой, читай, не ленись, сегодня - бенефис!»

«Сегодня, в субботу, 18 июля 1913 года - граф Люксембург в волнах страстей! Дуэты из опереток!»

«В последний раз! Опасный жокейский трюк!»

«Чудо воздуха! Шедевр полетов! С новыми трюками исполняют г.г. Жорж и Антуан - Париж»

Такие же замечательные афиши украшали стены кабинета хозяина цирка. Здесь все было плюшевое и золотое. Висели гравюры из лошадиной жизни, у двери стоял манекен, одетый во фрак, и у резной ножки манекена - лакированные башмаки с «ушками». А рядом в углу - «шамбарьеры» и стэки разных сортов.

За столом сидел удивительно симпатичный, дородный господин лет сорока пяти и, мечтательно подняв к потолку глаза, ласково улыбаясь, изредка шевелил губами, будто повторял про себя чьи-то прекрасные строки.

Однако, если бы мы посмотрим на стол, то увидили бы руки господина. Господина директора цирка.

Его руки, вернее, пальцы - длинные, красивые с фантастической быстротой пересчитывали деньги. Пересчитывали так, как это мог сделать только профессиональный банковский кассир с тридцатилетним стажем.

Раздался стук в дверь. Хозяин цирка мгновенно сдернул с головы турецкую феску и прикрыл ею пачку денег. А затем, не изменяя выражения лица, повернулся и пророкотал:

- Антрэ!

В дверь просунулась чья-то испуганная усатая морда и прохрипела:

- Сергей Прокофьевич! К вам господин городской голова и господин полицмейстер идут-с!

- Очень мило с их стороны, - улыбнулся хозяин цирка и щелкнул пальцами.

Морда исчезла. Хозяин цирка приподнял феску, не торопясь снял с пачки несколько крупных бумажек и положил их в правый карман шелкового стеганого халата с кистями, а потом снял с пачки еще несколько бумажек и положил их в левый карман. Оставшуюся пачку он спрятал в ящик письменного стола и замкнул на ключ.

А феску снова надел на голову. И в эту секунду открылась дверь и в кабинет вошли городской голова и полицмейстер.

- Очень мило с вашей стороны, ваше превосходительство! И с вашей, ваше превосходительство! - хозяин цирка широко раскинул руки, встал навстречу важным гостям. - Прошу покорнейше, прошу покорнейше…

К «черной», служебной двери цирка подходили Васька-Жорж и Антуан-Федя.

Слышно было, как оркестр настраивал свои инструменты.

На почтительном расстоянии от входа слонялись мальчишки, стараясь хоть краешком глаза проникнуть за таинственную дверь.

- Здрасьте, дяденька Жорж! - крикнули мальчишки.

- Привет, - ответил Вася и внимательно вгляделся в стайку мальчишек.

- Здеся я, здеся, - негромко проговорил мальчишеский голос за из спинами.

Вася и Федя обернулись и увидели своего приятеля. Он стоял у самой двери, в тени, и будто бы безразлично смотрел в сторону.

- Рыба пожарена хлеба я не достал куды ее девать? - спросил он без запятых.

- Подожди нас после представления на берегу. Там и поужинаем, - сказал Федя.

Мальчишка кивнул и повернулся к Васе.

- Проведите, дяденька Жорж.

Вася изобразил удивление и спросил:

- Куда?

- Не смешите меня, дяденька. Или вы не знаете!

- В цирк, что ли?

- А то вы не знаете!

- Ты же раз двадцать смотрел, - сказал Федя.

- Мне опять смерть как охота!

- Я пойду, - сказал Федя Васе. - Может быть, успею до представления у него хоть несколько рублей попросить.

Вася посмотрел на Федю, на мальчишку, и снова на Федю. Казалось, что в голове у него сейчас рождается какой-то план.

- Иди, - сказал он Феде. - Я мигом…

Федя ушел за кулисы, а Вася взял мальчишку за шиворот и отвел его в сторону. Приятели завистливо смотрели им вслед.

- Я вам завтра ставридки - мильен наловлю! А хочете во-от такенного краба? - и мальчишка развел руками на добрый метр.

- Да заткнись ты! Не нужен мне твой краб.