Поздним вечером   ::   Бондарев Ю В

Потом Миша напряженно морщит лоб и, глотая слюну, говорит:

- Как я домой теперь пойду? Мать, наверное, ищет...

- Знаешь, давай чай пить, - предлагает Коля с надеждой. - Чайник поставлю, у нас конфеты шоколадные есть. "Белка" называются". Хочешь, Миша?

- Да мне идти нужно. Я уроки еще не делал. А то завтра по арифметике Марья Сергеевна ка-ак вызовет да ка-ак двойку поставит!..

- Ну и иди. - Коля презрительно усмехается. - Боишься, достанется дома? А в школе хвастался, что тебя никогда не ругают! Врешь все!

Миша сдвигает рыжеватые брови. Он колеблется.

- Давай... подождем еще, - нерешительно соглашается он и снова украдкой косится на окна.

Коле сразу становится веселее. Ему хочется рассказать сейчас то, о чем он давно думал, и он заговорщицки говорит:

- Ты знаешь... Вот если бы война... ты как, пошел бы в разведчики?

- Не возьмут, - вяло отвечает Миша. - Не доросли, скажут. - Он откладывает книгу и, некоторое время соображая, деловито насупливается. Может, взяли бы, только мать вот...

- Ерунда какая! - возражает Коля. - А если бы наша страна воевала с фашистами? Нет, меня бы мать отпустила. Как отца. - Коля пристально смотрит на стену, где в черной рамке висит портрет. - У меня отец был артиллерист. Он дрался с "тиграми", танки были такие у немцев. Отца ранило, а он все стрелял... Пять танков подбил...

- У меня отец тоже, - кивает Миша, ссутуливаясь. - Ничего не боится.

- А ты боишься? - подозрительно спрашивает Коля.

- Нет... Что ты! А вот только отец мой ничего не боится, твоя мать тоже. Видишь, какой буран, света не видать, а она поехала.

- Она вся в отца, - серьезно заявляет Коля. - Отец сам говорил...

- Коль, а Коль, - немного подумав, очень тихо спрашивает Миша, - а ты в отца?

Коля переводит взгляд на окно, за которым с воем мелькают мутные тени, и опускает глаза.

- Я не знаю, - отвечает он, видимо опечаленный. - Отец ничего обо мне не говорил.

- А автоматы дали бы? - неожиданно спрашивает Миша. - Автоматы нужны, а то убьют!

Коля задумывается, затем машет рукой.

- А как же! Я знаешь о чем - Ведь я, наверно, не испугался бы. Пошли бы вместе с тобой. И выручали бы друг друга в бою.

- Да, - соглашается Миша, - одному плохо. Двоим лучше. Помочь можно друг другу.

Минуты три оба молчат. Коля берет со стола и долго рассматривает перочинный ножик с перламутровой ручкой, говорит грустно:

- Отец подарил. Это его ножик, до фронта. На память. Хороший?

- Ага. Только не острый, - хозяйственно замечает Миша, попробовав лезвие пальцем. - И легкий. Пушинка.

- Я его берегу.

- Стой, ходит кто-то. По чердаку ходит, слышь?.. Шаги, - шепчет Миша, вслушиваясь. - Вроде разговаривают там, слышь? Нет?..

Он с побледневшим лицом озирается на Колю, изо всех сил удерживая дыхание, широкие ноздри его раздуваются.

- Никого там... буран это, - отвечает Коля с трудом равнодушно. Мерещится тебе...

Миша мигает ресницами и слабо шевелит дрожащими губами:

- Мне мамку жалко. Она, должно, по поселку бегает, меня ищет. Ведь я из школы домой забежал - и прямо к тебе. А я ничего не боюсь. Мне домой надо... - И Миша виновато ерзает, избегая встретиться с Колей взглядом.

- Знаешь, - говорит Коля и даже встает с дивана. - Ты иди домой. Иди, Мишка, чего уж... Я останусь.

Миша, округливая рыжие брови, испуганно смотрит на Колю, но тот быстро отворачивается, повторяет с насмешкой:

- Иди, иди, я обижаться не стану, а то еще дома достанется, отколотят еще.

- Да надо ведь мне...

Однако Миша не сразу решается уходить. Ему неудобно и неловко: как же оставить товарища одного? Наконец он уходит, надев пальто, для смелости нахлобучив на глаза шапку, убегает в темь и буран. Коля закрывает за ним дверь и, вернувшись в комнату, некоторое время чувствует странное возбуждение.

"Пусть, пусть! - мстительно думает Коля. - Я и один ждать буду...