Уловка Прометея   ::   Ладлэм Роберт

Вопрос повис в воздухе. А в Директорате не любили вопросов, повисающих в воздухе.

– Надеюсь, вы не думаете, что это я запустил лапу в копилку?

– Конечно, нет. Но ты же сам понимаешь, что в подобных случаях неизбежно возникают подозрения. И чем дольше не появляются ответы, тем упорнее становятся вопросы – ты сам это знаешь.

– У меня была куча возможностей обеспечить «личное благосостояние», причем более прибыльных и уж куда более безопасных.

– Да, тебя действительно не раз испытывали, и ты с честью выходил из этих испытаний. Но я спрашиваю о способе, которым была совершена диверсия. О деньгах, которые были переведены на фальшивые счета коллегам Абу, дабы те могли купить компрометирующие сведения.

– Это называется импровизацией. За это вы мне и платите – за то, что я при необходимости действую на свой страх и риск. – Брайсон умолк, внезапно кое-что уразумев. – Но я никому об этом не докладывал!

– Ты сам все выложил, Ник.

– Но я совершенно точно уверен, что никогда... О господи! Тут замешаны химические препараты – верно?

Уоллер заколебался – на долю секунды, но этого хватило, чтобы Брайсон получил ответ на свой вопрос. При необходимости Тед Уоллер способен был лгать легко и непринужденно, но Брайсон знал, что старому другу и наставнику неприятно будет лгать ему.

– Ник, ты же знаешь, что мы никому не открываем – наших каналов поступления информации.

Вот теперь Брайсон понял, почему его так долго продержали в клинике под Лаайоуне – в клинике, весь персонал которой состоял сплошь из американцев. Химические препараты следует давать так, чтобы субъекту об этом ничего не было известно. Наиболее предпочтительный способ – внутривенное вливание.

– Проклятие, Тед! Это что же получается – мне настолько не доверяют, что уже не могут поговорить в открытую и предложить добровольно пройти проверку? И вы можете узнать то, что хотите, только путем тайного расследования? Вы обработали меня препаратами без моего ведома?

– Иногда самым надежным является такой метод ведения расследования, при котором человек не в состоянии учитывать собственные интересы.

– То есть твои парни думают, что я вру, чтобы спасти свою задницу?

Голос Уоллера сделался тихим и леденящим:

– Как только возникает предположение, что какому-то человеку нельзя доверять на все сто процентов, оно начинает углубляться – по крайней мере, на какое-то время. Ты этого терпеть не можешь, и я терпеть не могу, но такова уж проза жизни спецслужбы. Особенно такой замкнутой – или, может, точнее будет сказать, настолько параноидальной, – как наша.

Параноидальной. На самом деле Брайсон давно уже знал, что Уоллер и его коллеги по Директорату глубоко убеждены, что Центральное разведывательное управление, Разведывательное управление Министерства обороны и даже Агентство национальной безопасности засижены подсадными утками, задавлены правилами и инструкциями и безнадежно погрязли в состязании со своими двойниками-противниками из других стран – кто кому подсунет более качественно сработанную дезинформацию. Уоллер любил обзывать все эти агентства, чье существование было расписано в финансовых законопроектах и организационных документах конгресса, «замшелыми мамонтами». В те времена, когда Брайсон только начинал работать в Директорате, он как-то по наивности своей поинтересовался, не будет ли разумным организовать некое взаимодействие с другими агентствами. Уоллер в ответ расхохотался.