Правила одиночества   ::   Агаев Самид Сахибович

Через час он в костюме и галстуке сидел перед письменным столом и пил чай из маленького грушевидного стаканчика. На краю стола в рамке стояла фотография молодой женщины в простеньком ситцевом халате. Караев допил чай и, глядя на фотографию, сказал вслух: «Ну, что же, сынок, пора на работу». После этих слов раздался телефонный звонок. Караев подождал, пока включится автоответчик, и услышал женский голос: «Алло, Ислам, это я, Лена, если ты дома, возьми трубку, пожалуйста».

Караев взял трубку и произнес:

– Тебе же русским языком сказали: «Оставьте сообщение – и вам обязательно перезвонят».

– Может быть, для начала поздороваешься, – спросила Лена, – а уж потом будешь ворчать?

– Ну здравствуй.

– Здравствуй, Ислам, ну, как ты поживаешь?

– Спасибо, хорошо. А ты как поживаешь?

– Я соскучилась.

– А-а.

– Что означает твое а-а?

– Вопрос снимается.

– Почему? – не унималась женщина.

– Ни почему.

– Когда мы встретимся? – спросила Лена.

– Ну, как-нибудь встретимся, – пообещал Караев.

– Мы расстаемся?

– Что значит расстаемся? Если быть точным, мы расстались пятнадцать лет назад.

– Тебя это, я вижу, радует.

– Нет, меня это не радует, я просто констатирую, определяю положение вещей. Знаешь такое сочинение, называется «О природе вещей»? Автор – философ по фамилии Лукреций. В школе не проходили? А в институте? Не надо было лекции пропускать. Я не издеваюсь, я совершенно серьезно говорю.

– Как Маша убирается?

– Чисто. Слушай, а ты по симпатичней никого не могла найти?

– Я это сделала намеренно. А ты полагал, что приведу тебе провинциальную красотку, чтобы она тебя окрутила и вытянула из тебя твои денежки? Нет, мой милый, с Машей я могу быть за тебя спокойна, я знаю твой вкус. На нее ты не позаришься.

– А если она меня соблазнит? Как знать, человек слаб… Ну ладно, мне пора на работу. Я, можно сказать, в дверях стою. Что за манера у тебя звонить с утра пораньше?

– Ну сейчас же не раннее утро, – сказала Лена, – уже одиннадцать, между прочим.

– Ну, правильно, – подтвердил Караев, – одиннадцать. Москва только проснулась. Ты, Елена, на стройке не работала?

– Ты бы еще спросил, не работала ли я в трамвайном депо, – возмутилась Воронина, – конечно, не работала. Я, между прочим, выросла в семье министра.

– Не работала, поэтому ты не знаешь, что раньше отсчет времени начинался с открытия винных магазинов, а открывались они, как ты уже, наверное, в силу своей проницательности догадалась, в одиннадцать утра. Это сейчас водку можно купить в любое время, а в те времена в неурочный час – только у таксистов, ферштейн?

– Иди ты к черту, – вдруг обиделась Воронина и бросила трубку.



Хлеб насущный



За прилавками друг против друга стояли два молодых азербайджанца и лениво переговаривались. Перед ними на лотках были выставлены горки экзотических фруктов и овощей. Вдоль рядов медленно шла молодая женщина. Заприметив ее, один торговец заметил: «Хорошая штучка, а, племянник?»

– Неплохая, – согласился племянник, – ты будешь клеить или я?

– К кому подойдет, тот и будет, – ответил дядя.

После этого они замолчали, принялись выжидать, как два суслика в засаде.

«Жертва» приблизилась к прилавку племянника.

– Почем апельсины? – спросила женщина, взяв оранжевый плод в руки.

– Шейсат рублей, – приветливо ответил торговец, добавил: – но тебе бесплатно дам.

– Что это ты вдруг расщедрился? – удивилась женщина.

– Давай вечером встретимся, – предложил торговец, – туда-сюда, погуляем.

– С какой это стати? – она подбросила и поймала апельсин, и у торговца вдруг возникло чувство тревоги.

– Красивый ты, – торопливо сказал он, следя за апельсином, – мне нравишься.

– У нас в России, парень, красивых девок много, если с каждой будешь встречаться, в убыток торговать станешь.