Прикосновение к идолам (фрагмент)   ::   Катанян Василий

---------------------------------------------

Катанян Василий

Прикосновение к идолам (фрагмент)



Василий Катанян

Прикосновение к идолам (фрагмент)

Из книги Василия Васильевича Катаняна

Прикосновение к идолам

Содержание

При чем тут идолы?

ДЕТСТВО И ЮНЫЕ ГОДЫ КАТАНЯНА-ВНУКА

О ЛИЛЕ БРИК И НЕ ТОЛЬКО О НЕЙ

МАЙЯ ПЛИСЕЦКАЯ БЕЗ ГРИМА

СТРАСТИ ПО ПАРАДЖАНОВУ

УЧИТЕЛЯ, КОЛЛЕГИ, ДРУЗЬЯ

Сергей Эйзенштейн и жена его Пера

Григорий Козинцев этому Рязанова не учил

Леонид Кристи, или талант нравственности

Дзига Вертов, или долгие черные годы

Ованесова или просто Арша

Время с Романом Карменом

Лидия Степанова, широко известная в узком кругу

Поль Робсон, или игры с министерской четой

Аркадий Райкин кидает кости

Софья Вишневецкая, или вдовьи страсти

Джордж Баланчин и его крамольные балеты

Патриция Томпсон, или "давних писем откровенья"

Виктор Шкловский: "Я кудрявый!"

Эльза Триоле и "глаза Эльзы"

Серж Лифарь на бюллетене

Татьяна Яковлева -- "входит красавица в зал"

Фаина Раневская с оружием в руках

Тамара Ханум, или шемаханская царица

Нина Берберова, или возвращение из тьмы веков

Саша Галич с гитарой и Аней

Как расцветала алыча для Лаврентья Палыча

Наташа Дорошевич, или гены инакомыслия

Марлен Дитрих на сцене и дома

Натан Федоровский, или нищета и блеск эмигранта

Алла Демидова, или приглашение на танго

Бенгт Янгфельдт и эмпириокритицизм

ЧЕМ ЧЕРТ НЕ ШУТИТ? (ИЗ ДНЕВНИКА)

Указатель имен

Страсти по Параджанову

Маэстро

Вот он сидит на бархатном диване среди чуждой ему роскоши дорогого парижского отеля и чувствует себя вполне непринужденно. На нем невиданный балахон, все его любимые амулеты, цепи и перстни сверкают, он перебирает четки и говорит о том, как власти вычеркнули его из жизни на пятнадцать лет, тем самым "абортировав из биографии несколько фильмов". Его то сажали в тюрьму, то просто не давали работать. Нет такой статьи уголовного кодекса, которую не приписали бы ему, и ни одного смертного греха, в котором бы его не обвинили. Воровство, спекуляция, изнасилование, совращение юнцов и старух -- да, да, это тоже, а как же иначе? -- и, конечно, национализм, хотя по природе своей он -- ярко выраженный космополит. Не считает нужным дублировать на русский язык свою знаменитую картину "Тени забытых предков" -- националист! Считает нужным дублировать на азербайджанский язык своего же "Ашик-Кериба" -- опять националист! Он улыбается и, принимая усталую позу, говорит, что ему остается снять лишь немой фильм, который не потребует дубляжа. Диссидент ли он? Безусловно! Только не в политике, а в искусстве.

Работавший с ним оператор Антипенко однажды сказал: "За Параджановым хотелось ходить и записывать. И жаль, что это никому не пришло в голову".

Это не так -- мне пришло. Все годы нашего знакомства я вел более или менее регулярные дневниковые записи о встречах с ним, о его делах и разговорах, причудах и острых словечках. Я храню все его письма, рецензии, интервью и эссе о нем. Часто его фотографировал, записывал на "маг", один раз снял на видео. И сегодня, когда его нет, мне достаточно открыть папку с надписью "Сережа", чтобы воскресить многое, ставшее уже историей. Мы никогда не обращались к друг к другу по имени-отчеству, и, думаю, меня не обвинят в амикошонстве, если я буду называть его просто -- Сережа.

Ни одного часа своей жизни он не провел в простоте душевной. Идет, например, по улице, остановится возле витрины, все осмотрит, зайдет в магазин и все порекомендует переставить. Едет в троллейбусе и обязательно расскажет окружающим препотешную историю. Сядет в гостях за стол, все пересервирует и еду подправит специями и травами.