Умная пуля   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

Ведь именно ради этого в расцвете сил двадцать лет назад ринулся он в погоню за научным открытием. Семен Наумович покрылся потом, осознав, что это, или подобное, молоденькое создание из категории немыслимого перешло в разряд доступного. Одновременно не имевший водительских прав Волобуев пришел к выводу, что автомобиль с личным шофером — не роскошь, а жизненная необходимость. Он поднял глаза и задумчиво спросил: — Машенька, а сколько сейчас стоит девушка? — Что? — изумилась помощница. — Я хотел узнать, почем нынче машина? — повторил, краснея, Волобуев. — Извините, послышалось. Смотря какая: импортная? Отечественная? — уточнила Маша. — Ну не знаю, — растерялся профессор, нервно потирая кончики пальцев, — скажем, из наших, но что-нибудь посовременнее. — Можете не париться. Они выпускаются уже устаревшими. Вообще, штук за шесть баксов можно подобрать, — ответила Маша. — Да? — удивленно протянул ученый. — Вы собираетесь покупать автомобиль? — Надоело, понимаешь, в метро, — ответил профессор, словно речь шла о проездном билете. Опять повисла неловкая тишина. Лишь только мышь шуршала в бумагах. Однако лицо профессора приняло такое выражение, что Маша легко представила, что эти звуки издают тяжело ворочающиеся мысли ученого. Наконец Волобуев произнес: — А сколько стоит на такси доехать до Ясенева? — Ну, рублей сто пятьдесят. Он ненадолго погрузился в вычисления. Оказалось, поездка на работу и обратно станет в десять долларов. За шесть тысяч он сможет два года ездить на работу, как человек, на такси. И не надо платить наемному шоферу, беспокоиться о возможных авариях, тратиться на бензин, ремонт, да еще экономия за метро и автобус. Маша вдруг увидела еще одну мышку, которая быстро забралась в портфель профессора. Она открыла рот, однако ничего сказать не успела. Одновременно с коротким стуком дверь распахнулась. Бесцеремонно ввалился неизвестный субъект в белоснежном костюме и зеркальных очках. Встал посреди дверного проема и замер в театральной позе, скрестив ноги и облокотившись на косяк. Незнакомец распространял заграничный аромат, от которого у Маши затрепетали ноздри. На нашего сколько ни вылей «Франции», такого запаха не добьешься. Для этого надо там жить. Пришедший медленно снял очки и, освоившись в полумраке помещения, интерес к профессору потерял. Выглядел он лет на сорок. Слегка загорелое вытянутое лицо с крупными белоснежными зубами не имело ни одной морщины. Пауза слишком затягивалась. Однако незнакомец ее первым нарушать явно не собирался. Тогда профессор не нашел лучшего, чем произнести глупую старорежимную фразу: — Чем, собственно, могу служить, сударь? — Да, за последние пару десятков лет народилось совершенно удивительное поколение. В наши годы таких не было. Правда, Козимир? Козимиром Волобуева прозвали, когда из отпуска после защиты кандидатской он вернулся с козлиной бородкой. Отрастить же ее поклялся, как Герцен и Огарев на Ленинских горах перед поступлением в университет. Это сейчас смешно, а тогда ее носили все ученые. Посмотрим лет через сорок, что будут говорить про старушек со сморщенными татуировками! — Чингачгук? — полуспросил, полуответил Волобуев. Так они окрестили Арона Семеновича Гука, когда стало известно, что тот собирается в Лос-Анджелес, упорно называя его не иначе как своей исторической родиной. Арон осмотрелся и произнес: — У тебя что, нет отдельного кабинета? Это весь твой офис? — удивленно догадался Арон. — Хочется поговорить, побередить раны. К чему мучить хорошенькую девочку воспоминаниями двух выживших из ума старых козлов? «Ну относительно двух он явно перегнул», — подумала девушка. — Машенька, на сегодня объявляется сокращенный рабочий день, — торжественно объявил начальник.