Устрашители   ::   Гамильтон Дональд

По твоим словам... Между прочим, что есть Бельвью?

— Пригород Сиэтла. Весьма холмистый. А твой дом стоит на вершине крутого взлобья. И к нему ведет узкая улочка. Чтобы добраться до парадной двери, надобно карабкаться по длинной лестнице.

Голос Китти звучал устало и монотонно. Дивиться или обижаться не приходилось. Кажется, она излагала одно и то же в несчетный раз.

— А не хочешь карабкаться — вкатывай на автомобиле в подвальный гараж: дом достигает фундаментом подошвы холма. Кроме гаража, там еще имеется и фотолаборатория. Безукоризненно чистая и опрятная, чего не могу сказать о прочих помещениях...

— Перечисли прочие.

— Кухня. Столовая-гостиная. Две спальни. Ванная комната. Уборная. Одну из спален ты используешь как рабочий кабинет. Огромная картотека, негативы и отпечатки разложены по шкафам и полкам... Над парадным крыльцом — навес...

Китти с надеждой поглядела на меня:

— Хоть что-нибудь припоминается? Рассказывала она подробно и убедительно, да только я, на беду, все не мог признать описываемое жилище своим.

— Ничего. Должно быть, я обитал в родимых пенатах лишь наездами, от случая к случаю... А сколько здесь, говоришь, провел? Шесть месяцев? Китти кивнула.

— Верно. И прежде по белу свету помотался и поскитался — так ты уверял. Вольный фотограф, искатель приключений и сенсаций. Отсылал домой умопомрачительные вьетнамские репортажи, пока не получил серьезное ранение. После работал на Ближнем Востоке, обслуживал некую нефтяную компанию. Потом уехал на Аляску, где подвизался по той же части: делал съемки нефтепровода. В конце концов кочевая жизнь тебе опротивела, ты решил обзавестись постоянным жильем и время от времени совершать вылазки, но фотографировать уже не то, что ведено, а то, что хочется.

С минуту я обдумывал услышанное.

— Боюсь, не припоминаю ни аза. Хотя человеку, подстреленному во Вьетнаме, полагалось бы помнить об этом, как по-твоему?

Забавно. Я прекрасно знал о существовании страны, именуемой Вьетнамом, преспокойно указал бы ее на географической карте, сумел бы описать климат, назвать обе столицы. А себя во Вьетнаме даже отдаленно представить не мог. Но к подобным выкрутасам головного мозга следовало привыкать. Я пожал плечами:

— Попробуем другие ключики. Говоришь, зарабатываю фотографией? Пейзажными снимками, ежели не ошибаюсь?

— Преимущественно. Также великолепный анималист, прекрасно себя чувствуешь в лесу; знаешь звериные и птичьи повадки; очень терпелив и упорен. Однажды взял меня в поход и чуть не поколотил за неумение держаться тихо и незаметно. А я-то думала, сижу тише мышки, неподвижнее камня! У тебя уйма и прорва специального оборудования: телескопические объективы, дистанционно управляемые камеры, фоторужья... Да, еще пишешь рассказы рыболова-спортсмена, заметки о лесном хозяйстве, нефтяном промысле, добыче угля... Мы же и познакомились благодаря этому.

— Расскажи-ка сызнова.

— М-м-м... Хорошо. Хотя...

Китти проворно осеклась и возобновила повесть:

— Я служу в ванкуверском отделении лесопромышленной компании «Маласпина». Отвечаю... как, бишь, выражаются американцы? За общественные связи. Ты писал статью о канадских дровосеках и меня отрядили помогать.

— Именно?

— К примеру, я просила у компании геликоптер, если тебе требовалось добраться до места, недосягаемого для автомобилей; улаживала формальности, разговаривала с властями. И так далее, и тому подобное.

— Но в море я свалился на самолете, верно?

— Почти. На гидросамолете. А еще точнее, ты нанял «де хэвилэнд бивер». Их берут напрокат все, кому не лень. Пилота звали Вальтерс. Герберт Вальтерс. Ты с ним летал и прежде. Я уехала на восток, в Торонто, по вызову тамошней конторы.