Путь   ::   Махфуз Нагиб

Только помнит, что получал от него письма со всех континентов.

– Но он наверняка знает все о его семье.

– У него нет семьи в Египте. Отец его – иммигрант из Индии. Мой друг встретил его в каком-то аристократическом клубе и подружился с ним. Через него познакомился с его единственным сыном Сайедом. У него нет ни братьев, ни сестер. Потом отец его умер – сорок лет тому назад, оставив в наследство миллионы фунтов, заработанные на торговле алкогольными напитками. Так что в Египте у него никого нет, разве что детишки, которых он мог наплодить во время своих многочисленных похождений.

– Вроде меня.

– Вроде вас, если он действительно ваш отец.

– В этом не приходится сомневаться после того, как я кое-что узнал о его натуре.

Адвокат промолчал, только улыбнулся.

– И я явно унаследовал эту натуру. Но только в то время, как он развлекается по всему земному шару, я сижу в тюрьме, ожидая виселицы.

– Но он же не совершил убийства.

– Ваш слепой друг не может знать всего.

– В любом случае он миллионер.

– Важнее то, что он не подвластен закону государства.

– Но вы-то знали, что бедны и должны подчиняться государственным законам.

– Я также знал, кто мой отец.

– И каков итог? Вам понятно?

– Да, к сожалению. Мать моя знала его лучше, чем ваш друг поэт. Она сумела собрать большое состояние и противостоять закону. Если бы не невезение…

– А вот он невезения не знает.

– И для меня было немыслимо довольствоваться положением сутенера после того, как я узнал о своем происхождении.

– Да, вам не удалось повторить судьбу оригинала.

– Я так упорно искал его.

– Но, судя по вашему же собственному признанию, забыли о нем.

– Из-за женщины. Он бы нашел такую причину простительной.

– Но не он ваш судья.

– Зато он меня забыл.

– Может быть, вы рассчитывали и без него прожить.

– Если бы мать от него не ушла, все это было бы у меня.

– Но она ушла от него.

– А в чем тут моя вина?

– В этом вашей вины нет.

– Но это толкнуло меня на преступление.

– Слишком отдаленная причина. Такую не рассматривают при определении меры ответственности.

– Но она серьезнее, чем те, которые преподносит случай вроде встречи с Керимой.

– Закон все равно остается законом. Сабир тяжело вздохнул и сказал:

– Может, лучше мне и не утверждать, что он мой отец.

– Я тоже был такого же мнения. Но я увидел, что вы жаждете знать хоть что-нибудь.

– Ну и что я узнал? Мне кажется, ничего стоящего.

– Да, к сожалению.

– Мало того, что все это бесполезно, но еще и далеко не убедительно.

– К сожалению.

– Из-за этих неожиданных сведений он стал для меня еще более желанным, чем вначале.

– Еще бы! Конечно.

– Все потеряно: свобода, достоинство, покой, Ильхам, Керима.

Адвокат предпочел промолчать, а Сабир заключил:

– Осталась только виселица.

– Ну-ну, есть кассационный суд,– с упреком сказал юрист. И с улыбкой добавил:

– Вообще-то есть еще новость, о которой мне рассказал господин Бурхан. Тут в один из дней к нему сам Рахими в дверь постучался.

– Правда?! – вскрикнул Сабир.

– Это буквально в октябре было.

– Октябрь… – Сабир невольно застонал.

– Да, октябрь.

– Я же его как раз в это время искал в Александрии.

– Он и в Александрию, кстати, заехал на шесть дней.

– С ума сойти! А я старейшин кварталов опрашивал. Отложил на потом идею дать объявление в газету, пока находился в Александрии, побоялся, что враги начнут надо мной насмехаться.

– Разве такое дело не важнее, чем все насмешки врагов?

– Конечно.

– Не расстраивайтесь. Видимо, он газет и не читает.

– Вряд ли это может служить утешением в моей беде.

– Не заставляйте меня раскаиваться в излишней откровенности.

Адвокат некоторое время наблюдал страдания Сабира, потом попытался отвлечь его:

– Он был здесь проездом в Индию.